Он вспомнил их ночь в крепости туарегов, ту сокрушительную страсть, которую они тогда делили, вспомнил вчерашний вечер. Он ничего не утаивал от нее. Отдавал всего себя.

Мехмет ожесточенно тряхнул головой. Слишком много вопросов теснилось в его усталом мозгу, но ни один не имел значения, если Марджана откажется выйти за него. Сначала он должен убедить ее, что вовсе не приносит себя в жертву ради чести. Он должен доказать свою любовь к ней.

Он снова повернулся лицом к морю. Прошло немало времени, прежде чем он понял, что они обогнули южный мыс и приближаются к гавани. Отсюда уже виднелись сверкающие на солнце белые стены города.

Всего несколько недель назад он вот так же стоял на палубе корабля. Даже тогда его манило не тело Марджаны, его влекла к себе ее душа. Но он не ожидал, что сможет отдать ей свое сердце.

Мехмет почувствовал, что даже если откроется девушке, она ему не поверит. Марджана считает себя некрасивой, не верит, что может привлекать мужчин. Она убеждена, что все дело в чарах острова.

Для Мехмета не имело никакого значения, что она родилась волшебницей, джиннией. Он знал, что ее решение жить среди людей лишило ее почти всех чар. Должно быть, это было так. Но для него все это было лишь словами — она влекла его к себе властно, неудержимо.

И неважно, что она так мало походит на любую из благородных дам. Что иногда она выглядит совершенно чужой в этом напыщенном обществе. Зато она неповторима. И он любит ее за это.

Тяжело вздохнув, Мехмет закрыл глаза. И перед его глазами тотчас же всплыла страшная картина: Марджана, размахивающая саблей и скачущая наперерез орде свирепых туарегов. Она не побоялась рискнуть жизнью ради попавшего в беду товарища…

Мехмет содрогнулся.

Сможет ли он терпеть этот страх до конца жизни? Сможет ли повернуться и уйти, чтобы забыть о страхах?

Свиток двадцать второй

«Возможно, я действительно трусиха», — размышляла Марджана, когда ялик нес ее к пристани. Она решила высадиться одной из первых и поспешно спустилась по веревочному трапу, даже не оглянувшись на Мехмета.

Ни к чему затягивать прощание. Она не желала жалких слов, слез или повторения вчерашнего спора. И все же нужно честно признать истинную причину ее поспешного побега: она боялась. Боялась, что, снова столкнувшись с ним, может устроить сцену, отказавшись от всех своих веских аргументов и умоляя его остаться.

Даже сейчас она ощущала, как пристальный взгляд Мехмета прожигает ей спину. Но она не позволит себе думать о нем! Единственное, что сейчас важно, — помочь Кариме вернуться к прежней жизни. Поэтому она с напускной горячностью принялась рассказывать подруге о событиях, произошедших во время ее долгого отсутствия.

На пристани уже ждал мэтр Гуайомэр. Марджана ничуть не удивилась его появлению — дозорные на сторожевых башнях замка наверняка следили за всеми судами и, завидев каравеллу, немедленно доложили хозяину.

Мэтр Гуайомэр, как галантный придворный, почтительно склонился над рукой Каримы и, довольно улыбнувшись, произнес:

— Добро пожаловать домой, ханым. Нам очень не хватало вас.

Карима залилась мелодичным смехом, сразу напомнив себя прежнюю — веселую задорную кокетку.

— О, вы и не представляете, как я тосковала по вам, дорогой мой мэтр Гуайомэр! В разлуке я изнемогала от тоски! Поверьте, моя благодарность безгранична.

Марджана часто гадала, были ли они близки. Если это так, они хорошо умели скрывать свои чувства. До нее никогда не доходили слухи, а самой спросить у подруги девушка не решалась. Но неподдельное обожание в глазах мэтра ясно говорило о влечении к прелестной Кариме. Впрочем, почти все мужчины рядом с ней испытывали те же чувства. Она умела одним взором поразить в самое сердце — должно быть, умение это осталось с тех давних волшебных времен, когда она растила Марджану и ее старшую сестру, Маймуну.

Гуайомэр улыбнулся девушке:

— Насколько я понимаю, все прошло хорошо?

— Возникли кое-какие сложности, но ничего такого, что мы не могли бы уладить. Аякс был ранен, но рана уже заживает.

— А шейх Мейт? Он оправдал доверие?

Марджана смущенно вспыхнула.

— О да, более чем! Ему есть чем гордиться…

Мэтр Гуайомэр торжественно кивнул:

— Меньшего я и не ожидал. Кстати, ханым Карима, думаю, неприятные расспросы вам не грозят. Очень немногие знают о вашем похищении. Остальные уверены, что все это время вы путешествовали по африканским странам. Но я бы просил скрыть наше участие в этой экспедиции. Будем считать, что вас никто не спасал.

— Так оно и есть — Марджана просто отправилась мне навстречу, — согласно кивнула Карима.

— Что же касается отсутствия багажа, предлагаю вам пожаловаться, что сундуки смыло за борт во время шторма.

— Какая жалость, — с улыбкой вздохнула она. — Все великолепные платья, подарок от бея, лежат на морском дне! Особенно, мой друг, мне жалко украшений. Какие камни…

Мэтр Гуайомэр усадил дам в открытый экипаж и велел кучеру отправляться. Осенний ветер был довольно резким, но Карима настояла на том, чтобы ехать медленно, и большую часть поездки сидела молча, наслаждаясь знакомыми видами оливковых рощ, виноградников и поместий, залитых солнечным светом.

— Я не представляла, как люблю этот остров, пока не потеряла его навсегда, — вымолвила она наконец.

Марджана, как никто другой, понимала ее чувства. Она горячо любила Эгрипос, но в отличие от подруги всегда знала, что ее место — только здесь. Остров стал частью ее самой. И если ей вдруг пришлось бы уехать и жить где-то еще, она считала бы, что лишилась чего-то очень важного.

«Как странно, — думала девушка. — Карима по собственной воле последовала за мной. Казалось бы, наши судьбы должны быть тесно переплетены… Так же, как наши вкусы. Но оказалось, что моя Кара легко сражает любого мужчину, смело выбирает себе мужа. Что она стала обычным человеком куда быстрее, чем я…»

Умерший недавно муж Кары был богат. И оставил все жене, несмотря на негодование многочисленной родни, желавшей урвать кусок побольше.

— Клянусь никогда больше не принимать все это как должное, — проговорила Карима с пылом, не оставлявшим сомнения в серьезности ее слов.

Марджана сама едва не заплакала, наблюдая радостную встречу подруги со слугами. Слезы снова навернулись на ее глаза, когда та отправилась в долгую прогулку по дому. Карима вела себя так, будто встретила давних и любимых друзей, бережно касаясь то кресла, то тяжелой вазы, глядя на портреты, словно воскрешала дорогие ей воспоминания. И девушка не просто поняла — она почувствовала, какое место в сердце каждого человека должны занимать дом и очаг, какое это счастье — быть рядом с дорогими тебе людьми.