– Куда вы сейчас идете посреди ночи? На вечеринку?
– Нет. На мессу.
– А-а-а… Да, конечно. Садитесь, я вас подвезу.
Кейт вгляделась в темные глаза врача. Их необычный блеск свидетельствовал, что доктор Принс сегодня навеселе. Тут одной рюмочкой не обошлось. В противном случае он ни за что не предложил бы ей прокатиться на его автомобиле. Можно представить, как зачешутся языки местных кумушек, когда они увидят ее выходящей из машины доктора.
– Спасибо, доктор, – сказала Кейт, – но я никогда прежде не ездила в машинах. Я немного боюсь. Они такие шумные. Мне больше нравятся рессорные двуколки.
– Вы никогда не ездили в автомобиле?! – воскликнул Родни. – Садитесь, Кейт. Вам обязательно следует попробовать.
Он выскочил из машины.
– Садитесь, Кейт!
– Нет, доктор. Нет.
Кейт нервно оглянулась назад, на дорогу. Темные фигуры приближались к ним. Похожи на обитателей Пятнадцати улиц. Эти люди хорошо знают и ее, и его. Если увидят, от кривотолков век не избавишься. Почему бы ему не ехать своей дорогой? Через минуту их увидят! Кейт считала себя достаточно разумной, чтобы не пререкаться с пьяным мужчиной. Если она будет продолжать отказываться прокатиться в его автомобиле, то Родни просто будет стоять и спорить с ней до бесконечности.
Поэтому она сказала:
– Я немного покатаюсь, доктор, но только не в церковь.
– В таком случае поедем по Ньюкаслской дороге, Кейт.
Родни помог ей занять пассажирское место, затем крутанул несколько раз заводную рукоятку и, обойдя автомобиль спереди, сел за руль.
Машина съехала с главной дороги и начала взбираться вверх по крутому узкому проселку к набережной Саймон-сайда. Кейт по-детски открыла рот от восторга. Темные глаза Родни откровенно смеялись. Бледный лунный свет, играя на покрытом снегом проселке, отражался в высоком ветровом стекле, попадая ей на лицо. Кейт казалась доктору Принсу простодушной и теплой, словно солнечное летнее утро.
– Нравится? – прокричал он.
– Не знаю, – ответила она. – Да… Кажется, да.
Кейт посмотрела на Родни и улыбнулась.
– Великолепно!
Машина мчалась все быстрее и быстрее. Они пронеслись мимо Саймонсайдской школы, мимо небольших сельских домиков, мимо Мейз-Холла и вырвались на открытое пространство. Всего миля или около того от доков, а кажется, что ты оказался в сельской глубинке. Неограниченный простор и аккуратно вспаханные поля. Словно другой мир…
– Из машины все кажется иным.
– Что? – прокричал Родни.
– Я сказала, что из машины все кажется другим, – наклонившись к нему, громко сказала Кейт. – Все такое красивое в лунном свете, какое-то нереальное. Я чувствую себя героиней сказки.
Она радостно засмеялась.
Вдруг Родни остановил автомобиль. Кейт вопросительно взглянула на доктора.
– Кейт! Не ходите на мессу, – быстро заговорил он.
– Что? – Кейт отстранилась от него.
– Давайте поедем дальше. Будем болтать, смеяться…
Тон его голоса встревожил Кейт. Она вжалась в сиденье, но ничего не ответила.
«Боже мой! – подумал Родни Принс. – И зачем я предложил ей прокатиться? Она все превратно истолкует. Черт побери! А впрочем… Почему бы нет? Ничего предосудительного в этом нет. Покатается в машине, вот и все».
Родни подумал, что его жена сейчас наверняка сидит где-нибудь в уголке вместе с Баррингтоном и стреляет глазками, создавая иллюзию легкодоступности.
«Ну и сука же ты, Стелла! Надо дать понять этой девчонке, что он предлагает только покататься, не больше».
– Не поймите меня превратно, Кейт, – сказал он. – Сейчас мне предстоит вернуться в пустой дом, а Рождество – не то время, когда одиночество приветствуется.
«Боже правый! Я, кажется, жалуюсь на свою судьбу…»
– А еще, – продолжил доктор Принс. – Я знаю вас уже много лет, но никогда не имел возможности поговорить по душам.
«Я, должно быть, пьян, если болтаю такую чушь».
– Знаете, Кейт, вы выросли… преобразились из очень юной девушки в… скажем так, в самодостаточную женщину. Интересно, как вам это удалось? Пожалуйста, Кейт, не считайте меня грубым или недостаточно воспитанным.
Родни пристальнее вгляделся в лицо спутницы, но длинные темные ресницы затеняли глаза, так что он не увидел, какой эффект возымели его слова.
«Господи! Какой же я дурак! В этом виновны поведение Стеллы и виски Питера. О чем она думает?»
Родни крепче сжал руль автомобиля.
– Извините, если причиняю вам беспокойство. Я сейчас поверну машину на следующем повороте, и мы поедем обратно. У меня такое чувство… Вам кажется… что вы сейчас катите вместе с дьяволом в преисподнюю.
Кейт приподняла свои ресницы.
– Я могла бы ехать и в худшей компании.
– Кейт! Вы ведь на меня не сердитесь? – почувствовав глубокое облегчение, рассмеялся Родни. – Мне можно продолжать?
Она утвердительно кивнула.
– Но я должна вернуться в Тайн-Док не позже четверти второго ночи, доктор.
– Будет исполнено в точности.
Выйдя из машины, Родни снова принялся заводить рукояткой двигатель.
Кейт распрямила плечи, словно сбрасывала с них накидку. Она наблюдала за действиями доктора через ветровое стекло. Он приподнял голову. Их глаза встретились, и невольные сообщники улыбнулись друг другу.
Мимо пронеслись Джероу, Хебберна и Пело. Автомобиль издавал успокаивающий скрежет. Родни и Кейт сидели молча, расслабившись на мягких сиденьях, чувствуя, как странная, волнующая теплота обволакивает их сердца.
– Я остановлюсь на вершине одного из Феллингских холмов, – предложил доктор Принс. – Там мы сможем хорошенько рассмотреть все вокруг и спокойно поговорить.
– Если хотите, я не против, – согласилась Кейт.
Дорога пошла вверх. Вдалеке, отливая сталью, виднелась лента реки. Справа лежал залитый лунным светом город Феллинг. Его улицы, застроенные небольшими домиками, вились по склону холма.
Родни свернул на обочину. Шины зашуршали по траве. Машина остановилась на вершине холма.
– Укутайтесь вот в это, – предложил доктор, подавая тяжелый плед, лежавший до этого на заднем сиденье автомобиля.
Откинувшись на спинку, он стал набивать трубку табаком.
– Теперь можно поговорить, – скосив на спутницу глаза, сказал Родни.
– Что вы хотите знать?
– Не говорите так со мной, Кейт, а то я решу, что страдаю излишним любопытством.
– Если бы вы были излишне любопытны, то уже все обо мне знали бы. Вам тогда не пришлось бы, сидя в машине, задавать мне вопросы. В районе Пятнадцати улиц тайны личной жизни не существует.