– Обещай мне, дорогая.
Энни хотела ответить, но не могла выговорить ни слова. Кейт притянула ее к груди и крепко прижала.
– Не плачь, любимая, не плачь. Не надо плакать.
Сара и сама утирала уголки глаз краешком передника.
Кто-то постучал дверным молотком во входную дверь.
Кейт бросила испуганный взгляд на свою мать.
Та ее успокоила:
– Все в порядке, дорогая. Это страховой агент. По стуку слышно.
– Ты ведь его не впустишь в дом? – забеспокоилась Кейт.
– Нет, дорогая.
Сара взяла из чашки, стоявшей в уголке горки для кухонной посуды, несколько монет, вытащила из комода гроссбух и вышла в переднюю.
– Успокойся, дорогая, – сказала Кейт дочери, – вытри слезы. Мы сегодня поедем в Ньюкасл…
Но, не докончив фразу, запнулась. Кровь медленно прилила к ее лицу, когда Кейт узнала голос разговаривающего с ее матерью человека. Нет, она его не впустит… Но гость уже был в передней. Кейт оттолкнула Энни в сторону. Дочь, словно заколдованная, уставилась немигающим взглядом на дверь. На ее лице застыло выражение жалости к самой себе. За несколько секунд Кейт успела принять и отвергнуть решение… Сбежать наверх? Нет. Лучше встретиться с ним сейчас и раз и навсегда расставить точки над «и». Подобно опутанной нитями паутины мухе, которая не в состоянии пошевелиться, как будто ее заковали в железные кандалы, Кейт чувствовала, что не поддающаяся человеческой воле череда событий накрепко держала ее прикованной к судьбе. Все попытки освободиться ни к чему не привели, а грязные инсинуации кумушек с Пятнадцати улиц делали ее положение отнюдь не завидным. Надо во что бы то ни стало заставить замолчать этих сплетниц, лишив их почвы для кривотолков. А еще надо избавиться от страстного желания, которое ее пожирает. Вдруг Кейт озарило… Теперь она знала, что предпримет, хотя решение казалось несколько странным. Еще утром она с презрением отвергла бы его, но теперь оно казалось Кейт единственным выходом из патовой ситуации. Она чувствовала, что ее судьба предрешена. То, что должно случиться, обязательно произойдет. Что бы она ни делала, что бы она ни изучала, злая судьба каждый раз поворачивает ее на уже проторенный путь, путь, предопределенный ей с самого рождения.
И стоит ей совершить малейшую ошибку, последствия будут чудовищными. А ведь она на полпути к пропасти…
В любом случае надо подчиняться доводам рассудка, а не идти на поводу своего сердца. До свидания, мистер Бернард! До свидания, мистер Рекс! До свидания, мисс Толмаше! Прощайте вечера, заполненные радостью учебы у мистера Бернарда! И за что ей все это?! И зачем он только появился в ее жизни! Не за тем же, чтобы потом исчезнуть из нее навсегда… Все из-за этого доктора! Враждебность закипала в ее душе, но быстро схлынула, лишь только Кейт встретилась глазами с доктором, который застыл в дверном проеме, уставившись на нее… «Почему он на меня так смотрит? У него нет никакого права…»
Неожиданно Кейт почувствовала себя слабой и разбитой.
«Боже правый! Ну зачем он сегодня пришел? Даже он играет им на руку».
– День добрый, Кейт, – произнес гость. – Счастливого Рождества!
– Здравствуйте, доктор, – сдержанно ответила она на его приветствие.
Под мышкой доктора была зажата длинная картонная коробка. Подойдя к столу, он положил подарок сверху, делая вид, что не замечает Энни, которая стояла, плотно прижавшись спиной к стене в темном углу кухни. А еще гость не заметил, правда, по другой причине, царящую в доме натянутую атмосферу и следы слез на щеках у женщин и ребенка.
– Одна молодая леди договорилась встретиться со мной сегодня в полдвенадцатого, Кейт, – сказал Родни Принс, – но так и не пришла. А ведь она хорошо знает, что вчера вечером я встречался с Санта-Клаусом, и святой Николай передал ей со мной свои поздравления и… подарочек. Это впервые, когда наша юная леди не пришла на свидание. Я уж подумал, что она заболела.
Из угла донесся приглушенный всхлип.
Доктор Принс взглянул на ребенка, а затем снова повернул голову к Кейт.
– Что-то случилось?
Кейт ему не ответила, но обратилась к дочери:
– Ступай наверх, дорогая.
Энни, не отрывая заплаканных глаз от доктора, стояла как вкопанная, словно не слышала слов матери.
– Энни! – несколько резковато повторила Кейт.
Девочка, не глядя, нащупала щеколду ведущей на лестницу двери. Развернувшись, она бросилась прочь из кухни. Послышался топот ее ножек по деревянным ступеням лестницы.
– Что происходит? – повторно задал вопрос Родни Принс.
– Она совсем отбилась от рук, – ответила Кейт. – Боюсь, мы ее вконец разбаловали.
Родни рассмеялся.
– Вы то и дело повторяете, что ее слишком сильно балуют. Как по мне, так это полный вздор. Энни можно разбаловать не в большей степени…
Родни хотел сказать «чем вас», но вовремя одумался. Пусть уж лучше выражение его глаз говорит само за себя.
– Энни надо приучать к дисциплине, – поспешно заговорила Кейт.
Она крепко стиснула руки. Костяшки ее пальцев побелели от напряжения.
– Девочка не может привыкнуть к тому, что у нее будет… новый отец.
Из уст доктора Принса непроизвольно вылетел выкрик «отец?», заглушив возглас изумления Сары.
– Да. Энни не нравится то, что я выхожу замуж.
Ну вот, сделано! Всего несколько слов, и назад дороги нет.
Сара молча опустилась в кресло Тима. Родни смотрел поверх стола на Кейт.
Почему ее лицо все время стоит у него перед глазами, независимо от того, какое расстояние их разделяет? Оно излучает прямо-таки чарующее тепло, согревая ему сердце. Сегодня, должно быть, из-за тени меланхолии на лице, Кейт показалась Родни Принсу красивой, как никогда. В последний раз он видел ее неделю назад. В дом Толмаше, после того как его медицинская помощь стала не нужна старику Рексу, Родни старался заходить уже не так часто, но вот совместные чаепития пару раз в неделю вошли у него в привычку. Там он виделся с Кейт. Величественно восседая рядом с мисс Толмаше, Кейт принимала участие в общей беседе. Там она вела себя вполне естественно, часто смеялась, и Родни имел возможность узнать любовь своего сердца с другой стороны. У Толмаше Кейт никогда не одевалась как горничная. Обычно она ходила в сером платье с белым воротником, отдаленно похожем на одежду члена квакерской секты. Родни видел, что Кейт нравится ее положение и то, что это видят посторонние. Бернард явно гордился успехами своей ученицы, а та всем своим видом выражала признательность учителю. Иногда старик поворачивал течение беседы таким образом, чтобы Кейт смогла продемонстрировать гостю свое остроумие и эрудицию.
«О чем это она говорит?»
«Он меня не слушает, – подумала Кейт. – Он должен меня услышать!»