Обменявшись оценивающими взглядами, женщины заулыбались, словно отдавая должное внешности друг дружки.
– Поверить не могу, что вы вернулись! – воскликнула Пегги. – Извините, я на минуточку. Я должна сказать мужу.
Хозяйка выскользнула в холл и позвала:
– Питер!
Голос ее мужа раздался из гостиной:
– Да? Держу пари, это снова по мою душу. Я прав? Дорогая! Меня не жди, а ложись спать. Я тоже лягу, когда вернусь.
Прижав палец к своим губам, Пегги заставила мужа смолкнуть.
Затем она прикрыла ведущую в гостиную дверь, которую ее муж оставил распахнутой, и прошептала:
– Это Кейт. Она вернулась.
– Что?! Где?!
Брови Питера поползли вверх и почти скрылись под свисающими на лоб волосами.
– Т-с-с-с! – предупредила его Пегги. – Она там.
Жена указала рукой на дверь.
– Хорошо!
Когда Питер вошел в комнату, то застал Кейт стоящей на половичке перед камином. Ее глаза были широко открыты. Готовые сорваться с губ врача слова замерли. Со времени их последней встречи Кейт сильно изменилась. До этого, несмотря на почти тридцатилетний возраст, она всегда казалась Питеру очень молодой, почти девушкой, а теперь перед ним стояла зрелая женщина, красивая, но уже не юная. Врач видел, что Кейт находится на грани эмоционального срыва.
Он решил, что будет действовать с наигранной непринужденностью:
– Где, ради всего святого, вы были?
Со стороны могло показаться, что муж вычитывает жену, которая ушла из дома в семь часов вечера, пообещав вернуться к восьми, а на самом деле задержалась до девяти.
Кейт грустно улыбнулась.
– Заставили вы всех поволноваться…
– Не обращайте на него внимания, Кейт, – сказала Пегги, поворачиваясь к Питеру. – Она узнала обо всем только сегодня утром из старой газеты. Как в сказке… Правда?
– Не совсем, – не согласился Питер. – Трудно ожидать разумного поведения от неразумного человека, к тому же не читающего ежедневных газет. Ладно, Кейт. Скажите лучше, откуда вы к нам пожаловали?
– Из Сент-Леонардс, графство Сассекс, – ответила Кейт.
Она сразу же догадалась, чего стремится достигнуть доктор Дэвидсон своей непринужденной манерой поведения. По правде говоря, следовало признать, что старый врач легко добился своего: нервное напряжение спало.
– Когда? Сегодня?
– Да. Мы выехали рано утром.
В мягком голосе Питера Дэвидсона послышалось сочувствие:
– Родни – в соседней комнате, Кейт. За то время, что вы не виделись, он сильно изменился, но никогда не утрачивал надежды, что ты однажды вернешься.
Кейт ничего не сказала в ответ. Сейчас ей ужасно хотелось иметь больше времени для того, чтобы унять дрожь во всем теле. Голова кружилась. В ней метались суетливые мысли.
Пегги взяла гостью за руку.
– Давай раздевайся, Кейт. Снимай шляпу и пальто.
Теплота в голосе жены врача вызвала в ее душе прилив благодарности.
Кейт сняла с себя вещи и оставила их в передней. Пегги указала пальцем на ведущую в гостиную дверь, мягко похлопала ее по руке и вышла.
Отворяя дверь, Кейт и сама не знала, что сейчас увидит за ней. При виде любимого, с виду целого и невредимого, Кейт ощутила нечто вроде легкого шока, так как совсем не надеялась, что война его пощадила. Родни сидел, погруженный в собственные мысли. Голова была наклонена вниз, а руки безвольно лежали на коленях. Нервная дрожь пробежала по ее телу. За секунду до того, как Родни поднял голову, Кейт испытала острую боль недоверия, которой сопровождалось у нее любое сильное чувство. Такое переплетение радости и страданий всегда присутствовало в ее жизни. Родни приподнял голову, и предназначавшаяся Пегги фраза, готовая сорваться с его губ, задержалась. Взгляд впился в Кейт, которая прислонилась спиной к двери. Воздух между ними, казалось, дрожал от накала эмоций, но никто не двигался с места. Родни зажмурился, а затем вновь открыл глаза. Кейт не исчезла, а все так же стояла у двери. Он прошептал ее имя. Его тихая реакция никак не соответствовала той буре, которая бушевала в сердце. Неуклюже попытавшись встать, он нервно потянулся к трости, но второпях уронил ее на пол. Раненая рука не выдержала веса его тела, и Родни вновь упал на стул. Откинувшись на спинку, он заскрипел зубами, негодуя на свою беспомощность. На него нахлынуло отчаяние.
Кейт понадобилась секунда, чтобы преодолеть расстояние, отделяющее ее от любимого. За это время она успела понять, что нынешний Родни далек от того, которого она знала, которого провожала во Францию. Он разительно изменился и внешне: волосы на висках поседели, лицо покрывала нездоровая бледность. Из-под кожи выпирали кости – его тело явно находилось в ужасной физической форме.
Бросившись у ног любимого на колени, Кейт прижала его к своей груди. Родни обнял ее, но лишь одной рукой. В горле Кейт образовался тугой комок. В душе бушевал ураган чувств, плохо поддающихся осмыслению… Любовь и нежность являлись лишь малой частью этого буйства эмоций. Плотская страсть сочеталась с материнской любовью и желанием защитить и уберечь. Все так тесно перемешалось, что одно невозможно было отделить от другого. Его губы искали ее губы. Она почувствовала его слезы на своем лице и полностью отдалась во власть бушевавшего в ней счастья.