Затрещали кусты. Руся нагнулся. Прямо на него вдруг высунулось огромное страшное рыло с тёмными ноздрями. Сверкнули клыки.
Руся вскрикнул и отшатнулся.
Тяжёлая палка просвистела мимо его плеча и ударила прямо в страшную, злобно хрюкающую морду. Животное попятилось и? оглушительно взвизгнув, мгновенно исчезло в зарослях.
Руся выдохнул, и дрожащими руками поднял обломок Макаркиного посоха.
— Сломалась палка-то! — воскликнул он и ошеломлённо поглядел он на приятеля. — Здорово ты его!
— Кто это был? Зверь-то этот? Кабан, что ли? — задыхался Макар, взволнованный своей неожиданной победой. — Нет, правда, — кабан?
Ну да — рыло, клыки, визжит как свинья…
— Кабан, он самый, — согласился Руся и закинул обломок палки в кусты. — А это ведь еда бегает! На людей бросается… — Руся ухмыльнулся, вспомнив корабельного кока с «Надежды». Вот кто рад был бы сварить из этого зверюги наваристые щи…
* * *
Впереди выросла каменная стена, поросшая скользким мокрым мхом и какими-то зелёными плетями. Она поднималась круто вверх. Мальчики остановились, размышляя куда лучше податься — влево или вправо, чтобы обойти каменный выступ.
— Посиди, я посмотрю, где удобнее подняться, — предложил Руся Макару.
Спорить Макар не стал: возбуждение от поединка быстро прошло, снова навалилась усталость. В изнеможении он плюхнулся на гнилую колоду. Ствол провалился под ним, обдав фонтаном трухи. Брезгливо сморщась, Макар привстал, стряхивая с себя прель и мерзких мокриц. И — замер. Оттуда, где только что скрылся меж зарослями Руся, послышался сдавленный вскрик, потом треск сучьев и чьё-то шумное дыхание.
Макар весь превратился в слух. Он пригнулся и медленно, крадучись, двинулся влево, держась рукой за камень и вглядываясь в частые сплетения лиан. Там, меж зарослями, мелькнула на мгновение светлая рубашка Руслана.
Макар хотел окликнуть его, но тут кто-то крепко зажал ему рот, и цепко обхватив сзади, повалил на землю.
* * *
…До Руси донёсся запах костра.
Он опять лежал на песке. Только теперь у него были скручены руки и ноги — так, что нельзя было пошевелиться. Рядом с ним лежал младший мальчик с Анаа. У него были огромные испуганные глаза.
Рты у обоих были плотно завязаны, так что разговаривать они не могли. Да и о чём тут было говорить. Всё и так было понятно.
Вагейту были каннибалы.
Они съедали своих врагов.
Даже если те были только детьми из враждебного племени. Или просто — беззащитными детьми…
Да, много чести — поймать и зажарить почти безоружных подростков… Они небось думают, что им от этого прибавится ума, или ловкости…
Руся вспомнил мальчишку, что так ловко карабкался на пальму и, улыбаясь во весь рот, скидывал вниз кокосовые орехи. Макар подарил ему свой клетчатый носовой платок, и тот подвязал его к поясу. Теперь этот платок был на одном из вагейту…
До них снова донеслось горячее дыхание костра. Это был ужасный запах — запах дыма и горелого мяса…
Руся весь побелел и зажмурился. По щекам его текли слёзы.
* * *
Наступил вечер. Костёр догорал. Дикари, очевидно насытившись до отвала, к двум оставшимся мальчикам, лежавшим поодаль на песке, даже не подходили.
Видимо, Руслана и малыша с Анаа они оставили на завтра. На завтрак? Руся попытался повернуться и застонал: скрученное верёвками тело онемело.
— Тау-и-па-та-хо-о! — вертелось в голове. Песня нукагивских людоедов больше не казалась ему забавной.
Он забылся путаным, сумбурным сном. К нему подходили то Мориц, то Отто. Смотрели сочувственно, как на обречённого. Кланялись японцы. Толстой предлагал харакири. Лангсдорф, размахивая клетчатым платком, требовал спеть ему песню нукагивских каннибалов, словно не видя, что у Руси завязан рот.
Потом раздался резкий хлопок, будто выстрел, и люди, окружавшие его, мгновенно исчезли.
Чья-то рука крепко сжала плечо. Руся понял, что пора проснуться, и открыл глаза.
Крузенштерн стоял над ним в сиянии тропического полдня — высокий, сильный. Голова его была не покрыта, волевое лицо казалось осунувшимся, посуровевшим.
— Ты — юнга с «Надежды»! — строго сказал ему капитан. — Не забывай об этом никогда. — Спэ фретус! Спэ фретус, юнга Раевский!
Гулким эхом прокатилось над островом эти слова.
Руся знал, что это латынь, но никак не мог вспомнить, что это значит. Он хотел спросить, но завязанный рот издал только невнятное мычание.
Крузенштерн уже не глядел на него. Он пристально всматривался вдаль, в густую манящую синь горизонта.
— Спэ фретус, — снова прозвучал его голос, — доверяй надежде!
Капитан повернул к Руслану лицо и ободряюще улыбнулся:
— Нельзя забывать о надежде, мой мальчик…
* * *
Потом ему снился праздничный салют. Сначала взлетали редкие одиночные ракеты, но вот стрельба пошла чаще.
Руся вздрогнул и распахнул глаза. В небе прямо над ним прочертила огненный след ракета.
— Пиу-пиу-пиу! — веером летели искры. Яркие сполохи метались в черноте ночи. Слышались крики и дикий, испуганный хохот туземцев. Кто-то из них взвыл дурным голосом, будто от боли. На берегу царила суматоха.
К костру метнулся чёрный всклокоченный силуэт мальчишки и бросил в пламя пригоршню то ли листьев, то ли камней. Началась настоящая канонада.
— Петарды! — понял Руся.
Дикари, подвывая от ужаса, уже запрыгивали в лодки.
* * *
Их осталось всего четверо. Меноно, Макар с Русей и маленький Оту.
— Сначала я испугался. Когда он меня сзади схватил, — возбуждённо рассказывал Макар, кивая на старшего из мальчиков. — А уж потом — он испугался, когда я из кармана зажигалку достал. Чирк! А он — бах — на колени! — Макар мигнул опалёнными ресницами и, понизив голос, сообщил застенчиво. — Думал — я бог огня.
Меноно, соглашаясь, тряс головой и конфузливо улыбался.
— По-моему, он и теперь так думает, — покосился на парня Руся.
Макар смущённо почесал обгорелую бровь.
— Где ты взял пиротехнику?
— Ты же знаешь — в моих карманах есть всё, — с довольным видом похлопал по пятнистой штанине Лазарев.
— Не думал, что у тебя там целый арсенал!
— Да не… Я только собирался сделать маленький победный салют. Ну там, на Оленьих ручьях, у флага.
— Да как они у тебя не промокли-то вчера.
— Всё упаковано! — рассмеялся Макар, хрустя в кармане остатками полиэтилена.
— Теперь ты — огнезажигатель. Знаешь, у нукагивского короля Тапеги есть такой специальный человек — королевский огнезажигатель.