— Много ты понимаешь, змеюка, — вдруг неожиданно тихо и печально ответил Гнат. — Мою хату донька узорами расписывала… Эх, где ж вам понять! — безнадежно махнул рукой он, снова огляделся и совсем убито покачал головой. — Скильки товару хорошего пожгли без всякой пользы! Казал же тебе, змеюка летучая, давай хоть яйца та сыр в лес спрячем, а ты: для достоверности, для достоверности! Ось теперь и маемо! Всяки я яйця бачив: и сырые, и вареные, и жареные… Алеж яйца, запеченные не тильки в шкарлупе, а ще и прям в амбаре — вперше!
— Та годи тоби, батьку! — из схрона выбралась молоденькая девушка в цветастой плахте и некогда белой, а сейчас серой от пепла вышиванке [3] с просвечивающимися сквозь гаревые разводы узорами. Отбросила за спину толстую, от природы русую, а теперь черно-седую от золы и пепла косу. — Що я, нову хату не разрисую? Ось намалюю, як господин Великий Змей тех аспидов проклятущих над нашим селом гоняет! — Она кокетливо стрельнула глазами в сторону Айта и, глубоко вздохнув, так что затрепетало тонкое полотно на груди, томно спросила: — Вы ж мне расскажете, як все було, господине?
Насупились сразу двое — и усатый дядька Гнат, и широкоплечий хлопец из числа раненых.
— Увы, рад бы, но не смогу, прекрасная дева, — чуть наклоняя голову на длинной шее, учтиво ответил Айт. — Тороплюсь!
Старостиха немедленно хлопнула дочку по заду снятым фартуком:
— Чего привязалась к господину Змию, бесстыдница? Чи не знаешь, що весь ирий знает? К дивчине он своей на день народження наладился. У него в человеческом мире дивчина — не тебе чета, справжня видьма!
— Ну спробовать-то можно было! — потирая зад, пробормотала деваха. И тут же беззастенчиво поинтересовалась. — А она красивая?
— Красивая? — повторил Айт — он несколько растерялся. Весь ирий знает? Нет, он особо и не скрывал: от матери разве скроешься, да будет ее длинный любопытный нос хоть раз в жизни хоть кем-нибудь да прищемлен! А что знает мать, то знает и Совет. Ну да, раз Совет, значит, и весь ирий — а скоро и в Мертвом Лесу обсуждать будут!
— Шо, вы не знаете, красивая ваша дивчина чи ни? — разочарованно протянула дочка дядьки Гната.
— От дурепа! Якщо парень навить не задумывается, яка его дивчина на личико, значит, справди любит! — немедленно прокомментировала старостиха.
— Ох и свезло ж той ведьме! — обе, старостиха и дочка, вздохнули в унисон и, подперев каждая щеку ладонью, уставились на Айта затуманенными от романтичности момента глазами.
Айт слегка попятился, уже жалея, что явился вызволять языкатого Гната и его не в меру чувствительных женщин. Может, сидели бы они лучше под землей, пока он не уберется отсюда?
— А шо вы ей подарите, господин Змей? — любопытство продолжало распирать старостову дочку.
«Разгневаться, что ли? — растерянно подумал Айт. — Устроить на месте здешнего пожарища славное такое болотце… У нее деревня сгорела, ей больше делать нечего, выяснять, что я Ирке подарю? А с другой стороны…» Айт поглядел на деваху испытывающе. Кто может оценить подарок девушке лучше другой девушки?
Очертания громадного драконьего тела колыхнулись, как отражение в воде, и на его месте возник высокий черноволосый парень лет шестнадцати. Сзади немедленно раздалось сопение. Айт обернулся… Еще штук пять соплеменниц девахи в возрасте от двенадцати до двадцати зим топтались неподалеку, поигрывая распушенными кончиками обляпанных золой кос и кокетливо стреляя глазками. Айт содрогнулся, испытывая желание немедленно перекинуться снова и взлететь. Но сдержался — негоже победителю войск Прикованного бежать от неполного «шестиглавого дракона» человеческих девушек!
Из сумки на поясе Айт вытащил маленький резной сундучок и поставил его на ладонь. Сопение стало ближе — девки не вынесли мук любопытства и подкрались вплотную. С другой стороны придвинулась старостиха, ее дочка и даже сам дядька Гнат. Сверху легла густая тень — несмотря на все почтение к господину, Шен тоже тянул длинную шею, норовя сунуть громадный нос поближе. А может, просто охранял имущество?
Айт усмехнулся и коснулся сундучка кончиками пальцев. С легким мелодичным перезвоном крышка откинулась, и вокруг затрепетало серебристое сияние.
— А-ах! — вырвалось у всех. От Шенова могучего вздоха девичьи косы подлетели в воздух, но ни одна из девушек этого не заметила — они завороженно глядели внутрь сундучка.
— Це… Он? Она? Оно? Ну, то самое? — старостова дочка протянула руку, но коснуться сундучка не осмелилась, только нежно, как котенка, погладила исходящее от него сияние.
Айт молча кивнул и аккуратно закрыл ларец. Ну вот, теперь он был твердо уверен, что Ирке тоже понравится!
— Вещь, — уважительно кивнул дядька Гнат.
— Какая же она… — стискивая кулачки и зажмуривая глаза, с силой выдохнула старостова дочка. — Счастливая, ваша ведьма! — и топнула ногой.
— Я надеюсь, она будет рада, — ответил Айт.
— Такая дура будет, якщо не обрадуется, що таких дур и на свете нет! — безапелляционно объявила девица и… тут же огорошила Айта по новой: — А цветы?
— Что… цветы? — снова растерялся он. Да что такое, в бою не терялся, в Совете не терялся, а тут…
— К дивчинам з цветами треба ходить, это все знают! — заверила его деваха — и все дружно уставились в сторону леса, над которым колыхались здоровенные, с тележное колесо величиной, венчики. Громадный ярко-алый цветок лениво качнулся, точно разворачиваясь под ветром, пронзительно-зеленый стебель напружинился… и цветок вдруг резко рванулся вперед, норовя ухватить что-то, незаметное наблюдателям из-за крон деревьев. Громко лязгнули острые, как шилья, зубы цветка, и дрожь разочарования прошла по стеблю — промахнулся, видать. Айта передернуло: «Здравствуй, Ирочка, я к тебе с цветочком. Поливать его не надо, только кормить три раза в день. Надоедливыми соседями. Ну или почтальонами…»
— Не, ну не з этими ж, звычайно… — немедленно пошла на попятный старостова дочка. — Кажуть, биля Змеевых Пещер растуть…
— Осмелюсь заметить, господин… — прогудел вдруг над ухом Айта смущенный Шен.
— Да, я их тоже заметил, — кивнул Айт, разглядывая большие крылатые тени, мелькающие за кронами деревьев.
— Не кажется ли вам… — Шен не очень любил делать замечания господину, но иногда считал, что просто обязан. Как начальник охраны. — Что ваш брат, Татзльвум Ка Рийо, и его собратья-огненные, собираются нарушить ваш приказ…
— Как можно, Шен, — перебил его Айт. — Тат обещал мне, что не станет надираться смолой, и бесчестно даже подозревать, что он не сдержит слово!
И не успел воздушник надуться для пылких возражений, невозмутимо закончил:
— У них там цистерна бензина из человеческого мира припрятана. И они думают, что я о ней не знаю! — и губы Айта растянулись в хищной усмешке охотящейся кобры.