Так кто же я на самом деле?
Мысли не давали покоя, он преобразился. Ольга, сама того не подозревая, пробудила его, заставляя вновь и вновь анализировать прожитое.
Гюнтер понимал: перевернута новая страница в его сознании, жизнь уже никогда не станет прежней, похожей на размеренное существование, грядут радикальные перемены, потребуется время и немалые усилия, чтобы окончательно разобраться в себе...
Судьба, словно насмехаясь над ним, решила иначе.
Уже наступало утро, небо просветлело полоской зари, звезды меркли, легкий ветерок невнятно шумел кронами деревьев.
Начинался новый день, и Гюнтер повернул к парковочным площадкам. Через пару часов ему предстояло сопровождать Ивана в университет.
Роман Карлович уже встал, окна его апартаментов тускло светились в рассветных сумерках, потом на глазах Гюнтера они стали гаснуть одно за другим – сенатор сегодня отправлялся в столицу, перелет до которой занимал два часа, а ему необходимо успеть к утреннему заседанию правительства.
Шрейб задержался, чтобы случайно не столкнуться с Ольгой, – он еще не знал, что она покинула территорию усадьбы после полуночи.
По соседней аллее прошла группа охраны, их флайбот должен стартовать первым, затем показался и Роман Карлович, он шел уверенной, размашистой походкой, полной грудью вдыхая прохладный утренний воздух. Его сопровождали лишь двое личных телохранителей, один из них заметил сигнатуру Шрейба на сканерах и едва заметно кивнул в его сторону, давая знать, чтобы тот оставался на месте.
Гюнтер ответил в диапазоне работы служебных коммуникаторов, послав короткий условный сигнал идентификации.
Сенатор с телохранителями проследовали мимо, а вскоре два флайбота один за другим взмыли в небеса.
* * *
Солнце уже взошло над линией горизонта, Иван завтракал, Димка еще валялся в постели, не желая вставать, Гюнтер уже облачился в строгий деловой костюм и терпеливо прохаживался по террасе, когда у горизонта внезапно появилась стремительно растущая в размерах точка, через несколько мгновений превратившаяся в патрульный флайбот, принадлежавший, судя по опознавательным маркерам, службам немедленного реагирования.
Гюнтер насторожился, послал запрос в сеть, но никаких вразумительных пояснений не получил: автоматические информационные каналы, как обычно, передавали разного рода технические данные, ни о каких катастрофах или преступлениях в них не сообщалось, но Шрейб, заметив, что машина службы МЧС заходит на экстренную посадку, решил выяснить, в чем дело: ему через четверть часа сопровождать Ивана, и быть в курсе событий он попросту обязан, не важно, засекречены они или нет.
...На посадочной парковке царила необычная суета.
Шрейб, перед которым служащие по привычке расступались, беспрепятственно вышел к разметочному кругу, где офицер в форме министерства по чрезвычайным ситуациям о чем-то беседовал с управляющим поместьем.
– ...Нет ничего необычного. Все как всегда, – долетел до него нервный, взвинченный голос управляющего. – Скажите, офицер, ради всего святого, он жив?
Тот лишь горестно покачал головой в ответ.
– Все погибли. Флайбот охраны разбился первым, вслед за ним рухнула машина сенатора. Никто не спасся. Совершенно необъяснимый отказ автоматики. Они шли на достаточной высоте, чтобы перейти на ручное управление, но этого не произошло. Соберите всех, кто находится на территории поместья, через пару минут прибудет следственная бригада. Есть все основания предполагать, что было осуществлено тщательно спланированное покушение на сенатора.
Гюнтер застыл как вкопанный.
Слова незнакомого офицера хлестнули, словно внезапный удар, нанесенный наотмашь, он даже покачнулся, в первые мгновения не в силах принять и осмыслить страшную весть.
Что же я скажу Ивану и Димке?.. – метнулась в рассудке одинокая, тоскливая мысль.
– Кто-нибудь покидал территорию поместья накануне вечером или ночью? – долетел до него очередной вопрос, заданный офицером.
– Ольга Нечаева, пресс-секретарь Романа Карловича. Кажется, за нею приходила машина незадолго до полуночи.
– Куда и зачем она отправилась?
– Вообще-то я не в курсе. Наверное, в космопорт. В час ночи как раз стартует челнок к рейсу на Элио.
– Хорошо, я проверю. Соберите людей и подготовьте помещения для работы следственной бригады.
Гюнтер медленно отступил назад, смешался с толпой ничего не понимающих, встревоженных служащих поместья и, оказавшись вне поля зрения офицера, быстрым шагом направился к боковому входу в здание.
Как бы тяжело ему ни было, но сообщить Ивану и Диме о гибели отца он должен сам. Лучше он, чем кто-то посторонний, равнодушный, сочувствующий приличия ради или в силу профессиональной обязанности...
Что же я скажу им?..
Впервые за минувшие одиннадцать лет Гюнтеру стало так тоскливо и тошно, что он растерялся, не зная, как себя вести, что делать, ведь он искренне, бескорыстно успел привязаться и к Роману Карловичу, и к его детям...
Планета Грюнверк. Два месяца спустя...
Последовавшие за трагической катастрофой дни Гюнтер провел в постоянных свалившихся на его плечи хлопотах. Гибель Романа Карловича в буквальном смысле перевернула жизнь всех, кто был близок к сенатору или хотя бы в малой степени зависел от него, но больше всего, конечно, досталось детям.
Мать Ивана и Дмитрия постоянно не проживала на Грюнверке, она появилась лишь в день похорон и тут же исчезла, толком не повидавшись с сыновьями. Гюнтер никогда не лез в сложные семейные взаимоотношения семьи Столетовых, но поведение молодой женщины задело его. Оказывается, в жизни Романа Карловича не все складывалось так просто и понятно, как могло бы показаться со стороны.
Шрейбу сейчас некогда было разбираться в себе. Чувственное восприятие мира росло, ширилось, но все происходило на фоне трагедии, которую он воспринимал как личное горе.
Сложно поручиться, сознательно утаивали от Ивана подробную информацию, касающуюся обстоятельств гибели отца, или нет, но Гюнтер отчетливо понимал, что начавшееся расследование тут же заглохло: блоки автопилотов, по словам следователей, оказались полностью уничтоженными, дублирующие системы управления не включились при отказе основных, так называемые бортовые «черные ящики» по непонятной причине отсутствовали. Их не изъяли после катастрофы, а лишь установили факт неполной комплектации флайботов сенатора и его охраны.
Иван очень любил отца и после его гибели впал в черную меланхолию: его ничто не волновало, не вызывало интереса, он попросту выпал из реальности, выключился из событий, и Гюнтеру, у которого сразу возникло множество вопросов относительно катастрофы, пришлось действовать на свой страх и риск.
Усилия, приложенные Шрейбом, не принесли ощутимых результатов. Прямых улик, указывающих на заранее спланированное убийство, не было, либо их тщательно скрывали. Тогда Гюнтер обратился к информации косвенной. Он собрал все данные относительно метеоусловий, в которых проходил роковой полет, с заведомым риском для себя достал технические данные предполетного тестирования флайботов, затем создал точные виртуальные копии машин и начал моделирование различных ситуаций, варьируя отказ систем автоматического пилотирования по временны́м отрезкам – от мгновенного до растянутого в некий промежуток времени.