…Наследный принц ускорил шаг и в покои Таль влетел неподобающей рысцой. Уж если будут ругать, так пусть все это поскорее начнется и поскорее кончится.
Первое, что он увидел, было побледневшее лицо мамы — растерянное, но уже не сердитое. Королева Таль сидела, уронив руки в перстнях на колени, смотрела прямо перед собой, и сына заметила не сразу. А когда заметила, то встряхнулась, словно отбрасывая какие-то воспоминания, и твердо сказала:
— Прежде всего, дай мне честное королевское слово, что эта история останется между нами. Никому ни слова, особенно Филину.
Инго понял, что сейчас будет нелегкий разговор. И надо как-то исхитриться, чтобы не врать маме, но и не выдать тайну. А хитрить Инго терпеть не мог.
Но почему, почему мама так огорчилась, что Уна, оказывается, умеет колдовать? Ведь в Радинглене столько волшебников! И Филин мог бы распрекрасно Уну учить!
Не поймешь этих взрослых.
* * *
Как только Фифи ушла, Лиза со всех ног помчалась проверить, не приехал ли Филин. О счастье, Андрей Петрович как раз вернулся. Лиза пробыла у волшебника ровно три минуты, побеседовала с ним наедине и вышла от него обескураженная.
Во-первых, в кои-то веки Филин ничего не знал — ни о маминых способностях, ни о том, как Уна с Инго пропадали, ни о том, как Уна потом болела и бредила садами и яблоками, ни о загадочном ключе. А когда выслушал Лизу, ужасно из-за этого расстроился, даже скрыть не пытался, и хотел сразу же идти к Бабушке все выяснять, так что Лиза с трудом его отговорила.
Ведь Бабушка просила ее не беспокоить.
А во-вторых, фриккен Бубендорф Филин не привез. Ее рейс задержался где-то на пересадке в Норвегии.
И неизвестно было, доставит ли она для Бабушки лекарство от амберхавенских волшебников или нет.
Оставалось только ждать. А это самое тяжелое, особенно когда ничего не можешь сделать.
* * *
…Пробило половину десятого. Выпускники, которых Богданович напоил глинтвейном, давно уже разошлись — они бы посидели и дольше, но слишком устали после церемониала посвящения. Тем не менее публики в «Жабах» все еще хватало. Коротал в углу вечерок ушастый профессор с очередной хорошенькой аспиранткой, преданно заглядывавшей ему в глаза. Изысканная дама в черном, изогнув руку, будто шею умирающего лебедя, мерно подносила ко рту крошечную чашечку кофе. Небольшая компания старшекурсников устроилась в уголке и вполголоса спорила, отпихивая друг друга от толстой потрепанной тетради. Иногда парок над их чашками вдруг начинал складываться в причудливые трехмерные схемы, но не более того: эти студенты уже прекрасно знали, что разбазаривать магию попусту — отменная глупость. Пришла немолодая солидная пара, обвешанная какими-то амулетами поверх мантий, испещренных рунами и знаками Зодиака. Пара заняла лучший столик и, вытаращив глаза, завертела головами — не иначе, с трепетом ожидая, пока кто-нибудь кого-нибудь разразит громом или превратит сидящую в аквариуме жабу в хризантему. Туристы, с неприметным вздохом понял бармен, — не будет же настоящий маг изображать из себя новогоднюю елку. Богданович подавал кофе, глинтвейн, шоколад, протирал бокалы, но что-то не давало ему покоя. Он прислушался, вернулся к двери и выглянул в ближайшее окошко, занесенное снегом.
Высокая фигура в белой куртке ходила под дверью взад-вперед. На плечах куртки и на капюшоне лежал снег, который Инго не стряхивал. «Это что же получается, — прикинул бармен, — сколько он так ходит? Целый час! И о чем он раздумывает? Ему ведь все равно нужно у меня кое-что забрать…» Богданович прислонился к стене и стал ждать. Наконец в дверь постучали.
— Входите, открыто, — буркнул бармен.
— Извините, Богданович, я ненадолго, — Инго пригнулся, чтобы не задеть головой притолоку. В руке он рассеянно подбрасывал эмалевое яблоко.
Посетители «Жаб» не обратили на рыжего студента никакого внимания, даже туристы, которые были слишком зачарованы призрачными схемами, клубившимися над чашками старшекурсников.
— Ты за Мэри-Энн? — Богданович вынул из-под стойки сумку с говорящим ноутбуком — амберхавенским изделием, при отличных мозгах отличавшимся сварливостью и неуемным аппетитом. Перед началом церемониала Инго оставил ноутбук в «Жабах» и поручил заботам бармена. — Забирай, я ее накормил до отвала, она еще и плитку шоколада на десерт умяла, будет просить добавки — не давай. И вот тебе, как договаривались, — Богданович вручил королю небольшой пакет. Инго заглянул внутрь: даже сквозь темно-зеленое стекло склянки было видно, как внутри что-то мелко вспыхивает.
Инго удивленно поднял брови.
— Да светляки же! — напомнил Богданович, и король хлопнул себя по лбу. Инго решил в качестве новогоднего подарка позаботиться о радингленских гномах, которые исправно снабжали королевство всем, чем были богаты, и по просьбе Инго в Амберхавене вывели особых крупных светляков — они быстро размножались в подземельях и совсем не жужжали. Теперь Инго предстояло отвезти домой два десятка этих редкостных насекомых, чтобы гномам было поменьше возни с факелами и масляными светильниками.
Инго поблагодарил и сунул склянку за пазуху.
Богданович подвинул к нему эмалевое яблоко, которое король положил было на стойку.
— Смотри, не забудь.
— Такое, пожалуй, забудешь! — Инго покачал головой. — Я так и не понял, что это было и куда меня заносило. Туман как вата, в трех шагах ни зги не видно, какие-то мокрые деревья… кажется, какой-то сад… И яблоко сначала было живое, а как я сюда вышел, оно вдруг превратилось в неживое.
— Может, тебе примерещилось. Я вот уже ничему не удивляюсь, во время посвящения и не такое бывает, не принимай всерьез, — бармен отмахнулся, да так равнодушно, что Инго это неприятно поразило. И очень ему не понравилось, какие пустые глаза на миг стали у Богдановича.
Именно так выглядели жители замороченного Радинглена, которым мутаборская магия мешала вспомнить нечто очень важное.
— Спроси фриккен Бубендорф, она тебе точно растолкует. — посоветовал Богданович. — Кто у нас главный знаток пространственных аномалий? Она. Кто вам Петербург с Радингленом в прошлом году распутал? Она.
Инго кивнул.
— Без Амалии мы бы пропали, — согласился он.
— Она оставила тебе вот это — сама уже улетела в Петербург, но сказала, что ты тоже туда собираешься, причем срочно, так вот тебе в помощь. — Богданович положил на стойку зеркальный кружок не больше монетки, оправленный в потемневшее серебро.
— Добраться отсюда до соседнего мира я и сам могу, — взъерошился Инго. — Не первокурсник.
— Не скажи, — покачал головой Богданович. — Самолеты не летают совсем, Амалия улетела спецрейсом — два пилота, одна волшебница, а без нее самолет и в воздух бы не поднялся. Поэтому не отказывайся.
— Хорошо, не буду. — Инго повертел в пальцах зеркальный пятачок, и Богданович заметил, что пальцы у короля слегка подрагивают.