Вчерашний случай с Павловской, — это же полный бред! А то, что баба Яся — переодетая Павловская, — бред в квадрате. А уж то, что Геля поссорилась со Щуром, и подавно ни в какие ворота не лезет. Этого просто не может быть. Кошмар. Кошмарный сон. Надо добраться до кровати и уснуть, а потом проснуться заново.
Поднявшись на свой этаж, вертела пимпочку звонка, пока Аннушка не открыла дверь и не перехватила ее руку:
— Что вы творите, не заперто ведь! И где вас носило с утра пораньше? Не сказались никому, не позавтракали, доктор уж три раза со службы телефонировал!
— Ну будет, Аннушка. — В передней появилась Аглая Тихоновна. — Милая, что случилось? Где ты была?
Геля собиралась спокойно ответить, что просто гуляла, но вдруг некрасиво распялила рот и заревела.
— Мама, мамочка, он мне не поверил! Он хотел меня ударить, мамочка! Ыыыыыыы! — захлебываясь слезами, голосила она. — Так нечестно! Так нельзя! А он меня теперь ненавидит! А я… А я… Я же ничего плохого, я же наоборот… Мама-аааааааа!
— Ну что ты, ангельчик, успокойся, папа ни за что не стал бы тебя бить! Папа тебя любит, очень любит! — Аглая Тихоновна прижала Гелю к себе. — Вчера он погорячился и наговорил глупостей, но он все равно любит тебя больше всех на свете, поверь мне!
«Да при чем тут папа!» — хотела крикнуть Геля, но только всхлипнула и заткнулась.
Она никому ничего не могла объяснить. Потому что никто ей не поверит. Вчера ее посчитали сумасшедшей, а уж сегодня, если она начнет рассказывать про Павловскую, которая наряжается нищенкой и убивает людей, ее и вовсе слушать не станут. Павловской даже стараться не придется, чтобы упечь ее в сумасшедший дом, — предки сами подсуетятся. Из лучших побуждений.
— Я пойду сегодня к Меланье Афанасьевне, мы поговорим, и папа поймет, что ошибался, — сказала Аглая Тихоновна, чтобы успокоить дочь.
— Нет! — от отчаяния и невозможности объясниться Геля снова заревела. — Мамочка, пожалуйста, не ходи!
На нее напал страх, что Павловская не только наговорит гадостей Аглае Тихоновне, а еще возьмет и отравит, например. Ну а что? С этими злодеями шутки плохи.
— Хорошо, я останусь с тобой. Никуда не уйду, — уверила ее Аглая Тихоновна, расцеловала и повела в детскую. Уложила в кровать, накрыла пледом, села рядышком:
— Ну вот. Так лучше? Хочешь чего-нибудь?
— Спать, — Геля закрыла глаза и жалобно спросила: — Мама, а где Силы Зла?
— Наверное, ушли погулять. Но ты уж, пожалуйста, не сердись — они и так почти не отходят от тебя.
— А ты? Ты не уйдешь? Обещай мне, что не уйдешь из дома, пожалуйста!
— Обещаю. Спи, моя хорошая, ни о чем не тревожься. — Аглая Тихоновна погладила девочку по голове, поправила плед и вышла, аккуратно притворив дверь.
А Геля заплакала тихо-тихо, чтобы никто не услышал. Ей было ужасно страшно и одиноко — никто ей не верил, все ее бросили. Даже кошка (это было несправедливо, но кто же в такие минуты думает о справедливости?).
Даже Люсинда оставила ее! Геля и припомнить не могла, когда в последний раз ей снилась Фея.
За этой мыслью явилась следующая — еще страшнее. А вдруг у Люсинды сломалась эта, как ее, машина времени и теперь Геля останется в прошлом навсегда? А как же ее настоящие мама и папа? И даже Эраська? Они ведь будут ее искать, а возможно, и плакать?
Она скатилась с постели, схватила лаковую шкатулку и забралась обратно, крепко сжимая в руках эту, можно сказать, оборванную ниточку из будущего.
Перед глазами, как наяву, замаячил кулон Люсинды — змея, проглотившая свой хвост. Круг времени замкнулся. Никто ей не поможет. Она — единственная в истории девочка, которой суждено стать собственной прабабушкой.
Геля тихонько захныкала, прижимая к себе шкатулку, и сама не заметила, как уснула.
Не успели отзвучать первые такты «Августина», а Фея уже появилась на экране.
— Бинго! У меня получилось! — выкрикнула Люсинда вместо приветствия и расхохоталась как сумасшедшая. — Скажи мне, Ангелина, ты уснула днем?
— Да, — оторопело ответила Геля.
— Значит, мой расчет оказался верным. Я вычислила причину сбоя связи, — торопливо заговорила Фея. — Ты должна перестать принимать снотворное.
— Но я не принимаю снотворного!
— Ну как же, ведь врач тебе его выписал! Я перерыла все архивы и нашла рецепт. — Люсинда помахала перед носом Гели узким голубоватым бланком.
— Д-да, выписал. Давно еще. Только мне не пришлось его пить.
— Уверена, что родители тайком подмешивают снотворное тебе в питье. Подумай, в какое.
Геля задумалась. Еще пару дней назад она с возмущением отвергла бы такую возможность, но после случая с Павловской была уверена — Василий Савельевич способен на все.
— Наверное, в молоко, — наконец сказала она. — Мне дают на ночь молоко, и в стакан можно налить что угодно.
— Вот и не пей его больше, — кивнула Фея. — Когда я поняла, что происходит, стала подстерегать тебя днем. Ты молодец, что додумалась уснуть со шкатулкой в руках, — это тоже помогло. Теперь слушай внимательно. То, что сегодня удалось выйти на связь, — большая удача. Времени у нас совсем мало. Завтра ты должна попасть в лабораторию Розенкранца и подменить в стойке с пробирками третью слева. В ней будет коричневатый раствор, который легко сымитировать при помощи слабого чая. Еще купи в аптеке пузырек борной кислоты. Смешаешь обе жидкости и плеснешь в футляр, где хранится Алмаз. Вот и все.
— А где хранится Алмаз? — замирая, поинтересовалась Геля.
— Это второй шаг. Чтобы добраться до Алмаза, тебе нужно познакомиться с одной девочкой…
Проснувшись, Геля некоторое время просто лежала, глядя в потолок, и обдумывала услышанное. Значит, совсем скоро настанет решающий день, она сделает то, ради чего была отправлена в прошлое, а затем вернется домой.
Но подготовка к операции по спасению всей любви мира начнется завтра. А сегодня у Гели есть личное дело, которое надо закончить. Она не собиралась оставлять на произвол судьбы этого дурака, пусть он и гадко с ней обошелся. Геля-то — настоящий герой и настоящий друг, не то что некоторые.
Влажных салфеток еще не придумали, поэтому Геля прокралась в ванную. В кои-то веки в зеркале показали Полю Рындину, которую никто не назвал бы красивой, — волосы растрепанные, глаза покраснели от слез, нос распух. Прихорашиваться, однако, было некогда. Геля поплескала в лицо водой, пригладила мокрыми руками волосы. В передней отыскала шляпку и на цыпочках покинула дом.
Было то странное время, когда вечер еще не наступил, а день уже начинал меркнуть. Светло, а солнца нет. Грустно, как в день рождения без подарков.
Геля целеустремленно шагала к дому Павловской. Пока девочка еще не придумала, как обезвредить мерзкую жабу (теперь-то можно обзываться сколько влезет), но для начала собиралась за ней приглядывать, как сказал бы Щур.