– Моща-а-а! – протянул штурман Ян Новицкий, он, как и другие, стоял возле иллюминатора. Волевое лицо штурмана отражало восхищение, в серых глазах отражался стальной блеск «Семаргла».
– А дырок я по-прежнему не наблюдаю, – констатировал Жданов. – Так же как, впрочем, и сколько-нибудь значимых трещин.
– С кресла не упади, когда начнешь наблюдать, – посоветовал Новицкий. – Странно, что вокруг «Семаргла» не вращаются куски мебели и обшивки… И еще кое-что…
– Что именно? – простодушно поинтересовался Жданов.
– Фрагменты тел, – ответил штурман, – я-то уже однажды оказался в такой переделке, знаю, как это бывает.
Инна в углу вскрикнула – должно быть, услышала последнее замечание Новицкого.
Зотов поглядел на штурмана строго, но замечаний делать не стал, только продолжал что-то втолковывать девушке, стараясь отвлечь ее от разговоров команды.
– Да ладно вам! Может, все и обойдется, – заявил кто-то из астрофизиков.
– Ну конечно, обойдется, – проворчал Кияшов. – Они просто проспали пожар – и все дела. А сейчас проснутся, подкрепятся, надышатся вволю… Ну ни хрена себе! Как лазером дыру вырезали! – внезапно выкрикнул он.
– Где?! – всполошился Зотов и кинулся к иллюминатору.
– Да вот же, вот! Кха! Кха! – опять закашлялся Кияшов. Запачканным в саже пальцем он тыкал в сапфировое стекло, словно собирался его продавить.
– Извините, где, Евграф Кондратьич? – начиная давиться смехом, поинтересовался Жданов.
– Ты еще смеешься, сволочь? – набросился Кияшов на первого пилота. – Вот, у тебя перед носом. Фрагментов тел, правда, не видно. И цельных трупов тоже. Наверное, все сгорели… – Старший помощник вздохнул. Вид у него стал такой, словно он собрался всплакнуть, но капитан не дал ему такой возможности.
– Это же отверстие люка, из которого вышел челнок, – пояснил он. – Вход в девятый отсек. Пока челнок не вернется, люк не будет закрыт. Зачем тратить энергию?
– Вот как? – удивился Кияшов. – Ну, стало быть… Хитро все это как-то придумано… Надо же… не будет закрыт… Действительно, люк! Ну а где же тогда дыра? – поинтересовался старпом.
Молчавший прежде Байрам Камаль откашлялся.
– Дальней разведке известны разные случаи повреждения кораблей. Точнее сказать, многие фантастические истории, которые в некоторых случаях получали реальные подтверждения… Я могу выдвинуть два предположения. Первое – корабль подвергся атаке плотного пылевого облака, движущегося с релятивистской скоростью. Какая-то стенка звездолета, – а возможно, и две, если пыль прошла насквозь, – похожа сейчас на решето. Невооруженным глазом такое повреждение заметить, конечно, невозможно. Ну и еще… «Семаргл» мог столкнуться с миниатюрной черной дырой. Она прошила его, как нож масло, и исчезла в глубинах космоса, унеся с собой часть вещества корабля. Дыра в этом случае тоже небольшая, но метеоритная защита с черной дырой не справится. Ее, собственно, и не обнаружишь заранее. Если принять во внимание эту версию, понятно, куда пропала часть экипажа.
– Сказки это насчет маленьких блуждающих черных дыр, – вставил веское слово один из астрофизиков.
– Может быть, и сказки, – не стал спорить Байрам. – Я же предупреждал, что все это – фольклор дальней разведки. Тут вопрос в другом – чей недосмотр вызвал аварию генуда?
– На что это ты намекаешь? – помрачнел Яловега. – Мы тестировали все оборудование. Перед стартом все системы работали слаженно, в нормальном режиме. Нашей вины тут нет. Можешь сколько угодно копаться своими грязными лапами…
– Это мы еще проверим! – отметил Олег Зайчиков. – Все проверим! Все выясним! Что работало. Что не работало. И кто виноват. – Он повысил голос: – И кто за это в ответе – тоже выясним!
В это мгновение вспыхнули зеленые лампочки в кабине и в практически ничем не отделенном от нее трюме челнока.
– Дыра возвращается! – взревел Кияшов. – Вот вам и сказки, мать вашу!
Его утробный рык потонул в самой отборной брани, которую только приходилось слышать команде «Семаргла» за все время путешествия. Ругались все. Даже нежная Инна Лазуренко выкрикнула какое-то ругательство, и Евграф Кондратьевич Кияшов, несмотря на весь ужас ситуации, в которой они оказались, покосился на нее с удовлетворением – мол, я говорил, что добром это не закончится и девушке придется проявить свое умение крепко выражаться.
– Без паники, – проговорил Жданов в микрофон громкой связи, используя его в качестве рупора. – Давление не падает. Дыры в корпусе нет. Просто выведен из строя кислородный генератор.
– Ну и пес с ним, – крикнул Кияшов, – на Землю нам все равно на этом корыте не добраться.
– Кислорода при таком количестве людей на борту хватит максимум на час, – сообщил Жданов и обратился к Зотову: – Капитан, что делать будем?
– Может, мы к тому времени уже вернемся на корабль… – заговорила Инна, но тут же испуганно замолчала.
– Если корабль, конечно, не взорвется… – На капитана было страшно смотреть. – А он может взорваться в любую минуту.
– И что нам делать?! – крикнул механик Цибуля. – Я еще молодой, я жить хочу.
– Я предлагаю садиться на планету. Это – риск, это противоречит уставу. Но, с другой стороны, мы не можем рисковать жизнями такого количества людей, – объявил капитан, – к тому же другого выхода я попросту не вижу.
– Мы же не знаем, что нас там ждет, – вмешался Новицкий, – а корабль, может быть, и уцелеет. Давайте подождем – и все!
– Давайте, правда, подождем, – поддержал его Кияшов. – Что нам остается?
– Нет, – отрезал капитан. – Мы провели все анализы. Судя по всему, Заповедник подходит для жизни. Я приказываю начать спуск!
– Вот это по-нашему! – обрадовался Цибуля, потирая руки.
– Дурак ты, – сказал ему Яловега, – чему радуешься?! Думаешь, там драгоценные камни на всей поверхности раскиданы? Хрен ты угадал. А бурить почву тебе никто не даст, да и нечем.
– А вдруг и правда валяются? – глаза Цибули расширились. – Мне что, мне бы всего пару камушков покрупнее, чтобы только на жизнь хватило. А остальное меня не интересует.
Антон Делакорнов презрительно поглядел на алчного коллегу, оттолкнулся руками от балки и мягко приземлился на пол – он знал, что во время посадки на спасательном челноке лучше сразу находиться на твердой поверхности, чем потом, когда гравитация изменится, бухнуться на пол…
Челнок с «Семаргла» плавно вошел в атмосферу планеты. К счастью, все системы, за исключением кислородного обеспечения, на челноке функционировали нормально, так что посадка не явилась большой проблемой. Лев Жданов включил двигатели всего на пару минут, дал аппарату импульс, подтолкнув его к планете, а дальнейшую работу по торможению выполнила атмосфера Заповедника.
Доктор Химель трудился в поте лица. Каждый член экипажа, которому посчастливилось попасть на челнок, получал три укола из разных инъекторов и, пребывая после процедуры в полной прострации, отползал в сторону – давал дорогу следующему члену экипажа. Первая универсальная инъекция воздействовала на любые бактерии, вторая выступала щитом против вирусов, а третья была поддерживающей, чтобы человек не умер от первых двух прививок.