Кусок липкой ленты у меня был заготовлен, карточка и идентификатор давно в конверте. Письмо своему двойнику я тоже написал. Подойти, немного приподнять урну, закрепить пакет на дне – и ходу! Впрочем, нет. Нужно понаблюдать за урной несколько минут, чтобы никто не украл мой пакет.
Решительно подойдя к цилиндрическому контейнеру для сбора мусора, я опустился перед ним на колени. К счастью, урна была заполнена не целиком. Но от нее все равно сильно попахивало. Тем лучше – больше никто с ней обниматься не станет.
Крепко обхватив урну одной рукой, другой я быстро вытащил из пакета конверт и одним движением прикрепил его к дну. Опустил урну и оглянулся.
Ничего себе! Вокруг меня успела собраться небольшая толпа. Девочка лет десяти дергала маму за рукав художественно порванной во многих местах джинсовой блузки и спрашивала:
– Мамочка, это нищий, да? Он ищет себе еду, да? Он прямо сейчас будет кушать, да? А можно я ему дам огрызок моего яблока?
Взрослые не задавали вопросов, но разглядывали меня с живейшим интересом. Не знаю, заметили ли они манипуляции с конвертом. Со стороны вполне могло показаться, что я только заглянул в урну. Скажем, в поисках бутылки. Хотя сейчас, наверное, стеклянных бутылок уже не выпускают, а нищие их не ищут. А может, и выпускают, и ищут?
Народ, конечно, вел себя странно. Но на улице всегда найдется достаточное количество идиотов. Граждан же вокруг меня все прибывало. Задние напирали с криками:
– Что случилось? Кому-то плохо?
Вместо того чтобы посторониться и вызвать помощь, они перли вперед, лишь бы взглянуть на человека, которому стало худо.
Я решил, что самое безопасное в такой ситуации – поддерживать амплуа нищего, удачно подсказанное мне девочкой. Одет я, как мне кажется, был прилично, даже по моде. На поясе – портативный компьютер, на руке – часы. Ну и что с того? А пакет… Что ж, в него я, возможно, собирал отбросы!
– Пропитание ищу, – обратился я к толпе. – Что, не видели никогда?
– Не видели, – подтвердил разноголосый хор.
– Первый раз в столице! – объявила одетая ярче всех полная дамочка лет шестидесяти с бирюзово-зелеными волосами. – У нас тунеядцы по трудовым лагерям сидят. Или в большие города бегут.
– Жрать хочется, – еще раз объяснил я народу. – Уже два дня как не ел ничего. Толпа сочувственно завздыхала.
– Не выкидывают ничего съедобного буржуи, – продолжал я, поднимаясь и делая вид, будто намереваюсь отправиться к другой урне. Надо было отвлечь внимание от этой.
– Ты в «Макдоналдс» зайди, дятел, – бесцеремонно обратился ко мне мальчишка лет тринадцати. – Там булок на полу валяется – только подбирай.
– Тебя забыл спросить, – холодно ответил я пацану, переходя к следующей урне. Толпа пропускала меня, но шла следом. – У меня, может быть, диета. От американской еды тошно.
С отвращением я заглянул в небольшой мусорный контейнер. Он был наполнен до краев. И кое-что среди мусора представлялось вполне съедобным. Прямо поверх отбросов лежали черствая половинка булочки, кусок какого-то сладкого желе, недоеденное полурастопленное мороженое.
– Сейчас он поест, да, мама? – не умолкала маленькая зануда. – Я бы на его месте съела сначала мороженое. Чтобы совсем не растаяло. А закусила бы булочкой. А ты, мама?
Мама шикнула на девочку, замечание которой было встречено дружным смешком собравшихся.
– Что вы собрались, уроды? – прикрикнул я на зевак. – Вы и поесть не дадите человеку?
– Ешь, – заметил хилый лысоватый мужчина лет пятидесяти. – До чего же приятно на нищего посмотреть! Даже лучше себя чувствуешь! Помолодевшим…
– И значительным! – перебил его другой мужичок, помоложе и потолще. – Рядом с такой-то швалью!
– Сам ты шваль, – не остался я в долгу, внутренне удивляясь, зачем я все это делаю. С чего это мне вздумалось спорить с каким-то психопатом, подбежавшим посмотреть на якобы нищего?
– Так ты, мил человек, вспомоществования не дождесси, – заявила старушка лет восьмидесяти, бойко постукивавшая палкой по асфальту в такт ритмичной музыке, раздававшейся из киоска неподалеку, где продавали диски с музыкой. – Нисчему нужно обходительность проявлять – тогда добрый человек его угостит…
Происходящее начало напоминать театр абсурда, Может, я сошел с ума? Больно все вокруг похоже на дурной сон!
И тут сквозь толпу я заметил добрых людей в серых мундирах.
– А расходимся, граждане, а освобождаем дорогу, – приговаривал один из них, помахивая дубинкой. – А и чего же здесь такого случилось?
Некоторые зеваки куда-то заторопились, те, что остались, охотно объяснили:
– Нищий вот побирается.
– Ложь, – заметил я. – Не побираюсь, но занят исключительно своими делами.
– Кто-то ему что-то дал? – мрачно спросил молчавший до сих пор полицейский. – И он взял? Взрослые молчали.
– Он в урне питание себе ищет, – заявила словоохотливая девочка. – Он не кушал давно. А булочку есть не торопится.
– Значит, не побирается, – констатировал страж порядка. – И урны ни одной не опрокинул, как тот чудик давеча. Ваш идентификатор, гражданин!
Было большое искушение юркнуть в толпу и попытаться сбежать. Но зачем? Успеется! Проверим заодно липовый хакерский идентификатор.
Я протянул карточку полицейскому – кажется, сержанту. Тот засунул ее в считывающее устройство, пробежал взглядом по экранчику.
– Журналист, – коротко бросил он своему напарнику. – И кого сейчас может привлечь тема нищих?
– А вот их, – кивнул второй полицейский.
– Будем предъявлять нарушение общественного порядка?
– Да ну его… Он еще из нашей каталажки кляузу какую напишет, – заметил страж порядка, проявляя уважение к прессе.
– Разойдитесь, граждане, – предложил полицейский. – А вы, гражданин Галкин, шли бы с нашего участка. Вне его какие хотите эксперименты проводите.
– Да чего они собрались-то? – обратился я к людям в форме. – Я ведь ничего плохого не сделал. Только нагнулся над урной.
– Не стройте из себя простачка, гражданин, – поморщился сержант. – Вам ли не знать, что народ на любую сенсацию бросается, как муха на мед? А ведь здесь – реальная жизнь, не телевизионные сказки. Каждому интересно рассказать, что он живого нищего видел. Вы бы уж лучше пришельцем со звезд представились. Все так делают.
Я подумал, что людям по-прежнему свойственны два порока: излишнее, до подлости, любопытство, и стремление научить другого делать работу, о которой сам не имеешь ни малейшего понятия. Зачем же мне представляться пришельцем, если все так делают? Работай я в современной прессе на самом деле, я бы постарался придумать такое, чего еще не случалось. Пусть и не так эффектно, как инопланетяне и лох-несское чудовище, зато свое! Подумаешь, собака укусила человека… Уж лучше пусть человек укусит собаку!