И тут среди рассветных шорохов раздался грохот выстрела. Зеленая звезда пронеслась мимо меня и с шипением впилась в молодую сосну, разбрызгивая искры.
Я мгновенно упал на землю, лицом вниз. Что это? Самострел, не обозначенный на украденной хакерами карте охранников? Замаскировавшийся сторож? Сигнальная ракета, сбившаяся с правильного курса? Или проделки нечисти? Зеленые огни, знаете ли, просто так не летают…
Лишь перебрав все эти варианты, я вспомнил зеленую ракету, о которой писала Лиза. Неужели сигнал?
Если стреляли в меня, то видели, это точно. Если бы хотели – попали. А вокруг – лес. Выстрел вряд ли услышат со стороны, а уж разговаривать наверняка можно смело.
– Кто здесь? – громко спросил я. Недолгое молчание, потом не очень приятный, довольно высокий голос отозвался:
– А сам ты кто?
– Галкин. Евгений Галкин. На всякий случай я опустил забрало шлема бронекостюма и встал с земли.
– А я – Евгений Вороненко, – раздался все тот же голос. И на другом краю поляны я увидел фигуру в бронекостюме, поднявшуюся из травы.
– Третий? – спросил я, даже не увидев лица человека.
– В каком смысле третий?
– Скоро узнаешь. Если захочешь со мной говорить.
– Если бы я не хотел – ты был бы уже мертв. Или малоподвижен, – патетическим тоном проговорил Вороненко.
Я откинул забрало.
– Не собираюсь стрелять.
– Да уж не сомневаюсь. Если тебе не совсем промыли мозги, – сказал мой собеседник, выходя навстречу.
Он тоже поднял щиток, закрывавший переднюю часть шлема, и я увидел у чужого человека свое лицо. Жутковатое ощущение. Одно дело – на мониторе слежения, как было у меня с Каркуновым, другое – прямо перед собой.
– Ты знаешь, кто перед тобой? – поинтересовался я, разумея, конечно, не свое имя, которое только что назвал.
– Догадываюсь.
Вороненко сделал несколько шагов мне навстречу.
– Так это ты планировал атаку на ГигаТЭЦ?
– Вообще говоря, громким словом «план» это не назовешь… Действую по обстоятельствам.
– И ты не убегал от властей?
– С властями, к счастью, до сих пор не встречался. Этот подвиг совершил другой, – улыбнулся я. – С моей помощью. Вы с ним говорили?
Думаю, мой двойник был озадачен. Со стороны мои речи могли звучать сплошными загадками – если не знать фактов. Но Вороненко быстро справился с собой.
– Пока нет, – сказал он. – Мне не очень-то разрешают самостоятельно выходить на контакт с кем бы то ни было.
– Почему тогда ты думаешь, что от меня не стоит ждать подвоха?
– А я жду, – широко улыбнулся Вороненко. – Но не потому, что не доверяю тебе. Неизвестно, что с тобой сделали. Разные, знаешь ли, передовые технологии. Изменение личности…
Я улыбнулся в ответ. Какой, однако, сообразительный! Даже приятно…
– Не могу быть врагом самому себе? – подсказал я, вспоминая свои логические построения по этому поводу.
– Именно.
Что ж, похоже, от этого парня можно не ждать подвоха. Дабы не нарушать самоидентификации, я решил считать и называть встреченного мной человека Вороненко. А я буду Галкиным. Так будет проще и мне, и ему. А Евгений Воронов… Был такой человек, но жил он очень давно. Что было, то прошло.
– Пойдем, – предложил я двойнику, – Расскажу тебе, что знаю, а ты расскажешь мне о своем. Не боишься выстрела в спину?
– Ты стрелять не станешь. А с тобой ведь никого нет?
– От Усть-Щугора я добирался один. Да и туда прилетел в отдельной капсуле. Но некоторые подозрения у меня имеются.
– Пойдем в машину. У меня в кустах джип.
Мне ничего не оставалось, как поверить в искренность Вороненко. Он мог подстрелить меня, но не сделал этого. Как не сделал бы я, оказавшись на его месте. А мозги нам, видимо, по каким-то причинам промывать не стали. Или не сумели.
* * *
Разговаривали мы долго. Я объяснил своему двойнику, что намереваюсь совершить. Какие планы, по моему мнению, были у террористов. Не просто так ведь они подсовывали мне шашки с димлетидом и дальнодействующими радиодетонаторами. Да и спецслужбы нашей страны явно имели в деле какой-то интерес. Вряд ли они не могли просчитать, как поведет себя Вороненко в той или иной ситуации. Или все-таки не могли? Но, в любом случае, они чего-то боялись. Потому что в противном случае ввели бы усиленное дежурство. Поставили часового на каждой вышке. Вызвали подкрепление из Америки. Да мало ли что еще можно было предпринять?
Я полагал, что нам – именно нам – нужно захватить станцию. Не с какими-то корыстными или высокоидейными целями (хотя заполучить рычаг давления на Большого Брата для меня было крайне необходимо), а просто для того, чтобы остаться в живых. И чтобы станцию не взорвали. Террористы, по-моему, собирались сделать именно это. Им не нужна ни ГигаТЭЦ, ни ТераТЭЦ. Точнее, эти станции совершенно не нужны заказчикам их авантюры. Они хотят отбросить человечество в прошлое, заставить миллионы людей голодать и мерзнуть – лишь бы им было сытно и тепло. А все разговоры о благе страны, пользе для сограждан – блестящая мишура для молодых, доверчивых соратников.
– Сдайся властям, – предложил мне Вороненко – не слишком, однако, настойчиво, с легким юмором. – Открой им планы супостатов. Вряд ли мы вдвоем – если я все-таки решу присоединиться к тебе, – справимся с задачей лучше, чем сотня подготовленных охранников.
– Должны справиться. Зачем меня нанимали боссы террористов? Полагаю, не просто так. Ухлопали на это большие деньги… Наверное, есть какой-то фактор, позволяющий нам установить контроль над станцией легче, чем другим.
– И удержать ее?
– А уж это твоя задача… Ты специалист по охране. Вороненко хмыкнул. Я продолжил наступление:
– Подойдем к вопросу утилитарно. Ты думаешь, мы переживем все эти события? У нас ведь даже идентификаторов настоящих нет. И навигационных чипов. Липа. К тому же мою подругу отравили медленнодействующим ядом. Что я, по-твоему, должен ее бросить?
– Наверное, нет, – задумчиво произнес мой двойник.
– Да и нас наверняка ликвидируют!
– Думаю, убивать не станут. Общество нынче гуманное… В крайнем случае отправят в ссылку.
– Но ведь и американцы хотят нас «кинуть», – воззвал я к патриотическим чувствам двойника. – Тут террористы правы, хотя волнует их, по-моему, вовсе не это. После того как в Колумбии будет пущена ТераТЭЦ, ГигаТЭЦ начнет работать только на Европу и Россию. Мощность увеличат. Экология Русского Севера ухудшится. В свою очередь европейцы закроют свои станции. А наши разорятся сами собой, не выдержав конкуренции. Тут нас и возьмут за горло железной рукой. Повысят тарифы, и никуда мы не денемся – будем платить за жизнь. Отдавать ресурсы, территории, работать за копейки…