К Варнану я вернулся, пребывая в самых расстроенных чувствах. Исподлобья взглянув на великана, я едва слышно выдавил:
– Пошли, Пределы дери этот город…
– Куда это ты так умчался? – поинтересовался ееликан.
– Увидел кое-что интересное, – пробормотал я, изо всех сил сжав рукоятку меча.
– И что же?
– Да ничего…
– Что, совсем ничего?
– Совсем… – выдавил я раздраженно.
– А может, все же расскажешь мне?
– Нет, – отрезал я.
– Вот так всегда, когда я прошу кого-нибудь рассказать мне что – нибудь, он немедленно замолкает, а между тем когда ты сам спрашивал меня о моей жизни, я тебе рассказывал все в подробностях, ничего не утаил, ни о чем не умолчал, а вот когда я спрашиваю, мне никто ничего не говорит, а вот когда меня, я сразу все рассказываю, и это нечестно, потому что когда я спрашиваю что-нибудь…
Я уже поднял вверх руку, намереваясь заткнуть ему рот, как вдруг он и сам осекся. Варнана заинтересовало происходящее впереди. Там слышался шум голосов и раздавался чей-то громкий окрик: «А ну разойдись! Король идет!» Я напряженно вслушался в голоса и вдруг осознал, что, собственно, происходит. По центральной улице, навстречу нам, шел в сопровождении вооруженной стражи мой брат Алкес. Собственной персоной. Его только не хватало! Я же толком так и не успел разведать обстановку. Теперь придется встретиться с братом лицом к лицу и узнать, что он думает по поводу моего появления в Стерпоре. Я замер, не зная, что предпринять. Бежать было уже, кажется, поздно. Да и недостойно потомственного принца дома Вейньет.
Они появились спустя несколько мгновений. Король в сопровождении свиты. С тех пор как я видел его в последний раз, Алкес заметно растолстел. Теперь лицо его стало округлым и даже немного одутловатым, должно быть, он злоупотреблял горячительными напитками. Одет мой скудоумный брат был весьма небрежно – расшитый золотом потрепанный темный плащ, рубашка землистого цвета и вытянутые на коленях широкие штаны. Принадлежность к дому Вейньет выдавал только королевский вензель на плаще да вставленный в украшенные изящной вязью ножны фамильный меч Мордур, обращаться с которым он, впрочем, так и не научился. Этот меч был предметом моей искренней зависти. То, что даже меч отца Бенедикта достался Алкесу, а не мне, было вопиющей несправедливостью – ведь никто другой не был достоин Мордура больше меня. Я же был лучшим фехтовальщиком Белирии, а Алкес носил меч как простое украшение. Наверное, отец, пребывая в своем болезненном состоянии, решил, что меч должен достаться Алкесу потому, что он совсем не умеет им владеть… Логика, достойная пациента монастыря, где держат буйнопомешанных монахов.
Герцог Ян де Бонт, нынешний советник Алкеса в делах управления государством, шел позади и раздраженно теребил застежку на пурпурном плаще. Видимо, что-то нехорошее занимало его мысли. Одет он был намного богаче короля. В глаза бросались шелковые черные шаровары и сапоги, расшитые серебром, с коваными черными носами. Де Бонт был выше Алкеса на целую голову, его довольно привлекательную внешность дополняли закрученные кверху тонкие усики и изящная бородка. Широкополая шляпа, украшенная пером павлина, смотрелась отлично. Одним словом, де Бонт выглядел диковинной и разноцветной птицей. Впрочем, насколько мне было известно, умом он также никогда не отличался. По иронии судьбы глупому Алкесу достался не менее бестолковый советник. Вместе они составляли весьма колоритную парочку, абсолютно не приспособленную для управления государством.
Кортеж сопровождала королевская стража – около двадцати вооруженных алебардами воинов. Помимо защиты короля от разного рода опасностей на них была возложена и другая, не менее важная, миссия. Несколько солдат несли полные мелких монет холщовые мешки, из которых они то и дело горстями зачерпывали медь и швыряли в толпу. Таким образом, Алкес демонстрировал щедрость правящей власти и ее полное единение с народом. Его милость привлекла к шествию сотни нищих. Должно быть, они денно и нощно дежурили у дворца, ожидая наступления часа еженедельного моциона щедрого короля, теперь следовали за кортежем и резво бросались за медяками, стоило солдату швырнуть очередную горсть монет. Нищие распихивали друг друга и ожесточенно ругались между собой. Кое-кто ради того, чтобы совершить мгновенный и точный рывок и настичь добычу, отбрасывал костыли и на миг становился абсолютно здоровым, потом спохватывался и со стонами отползал обратно, воровато оглядываясь по сторонам.
Стражей короля командовал крепкий краснолицый сержант в кирасе. Он расталкивал толпу, потрясая алебардой, и поминутно выкрикивал: «Прочь с дороги! Прочь с дороги! Король идет!»
Я резко повернулся на каблуках, намереваясь немедленно скрыться – к тому моменту, как я увидел Алкеса, я уже решил для себя, что к встрече с ним совершенно не готов., но позади меня уже сомкнулись плотные ряды, народ напирал, желая получить хоть что-нибудь от щедрот правящей власти. «Может, мне все же удастся ускользнуть незамеченным?» Глядя все больше в землю, я постарался протиснуться к боковой улочке, но из нее уже валили люди и какая-то толстая баба с корзиной, полной мокрого белья, яростно махнула на меня влажными подштанниками:
– А ну-ка, неча тут толкаться!
Я обернулся. Алкес был уже совсем близко. Меня и Варнана стали оттеснять к домам. Кортеж приближался, и вот уже краснолицый сержант оказался рядом со мной. Я постарался даже не дышать, чтобы ничем не выдать своего присутствия. Несколько мгновений мне казалось, что они пройдут мимо, когда вдруг внимание короля привлек такой заметный среди низкого люда Кар Варнан.
В этот самый момент тот крепко пихнул меня в плечо, сказал что-то непристойное о красотке, которую заметил неподалеку, и хрипло захохотал.
– Стоять! – заорал Алкес, его лицо быстро становилось красным и уже очень скоро стало выглядеть, как спелый помидор.
Процессия замерла. Ян де Бонт уставился на своего господина с явным неудовольствием: он яростно ненавидел эти еженедельные вылазки и хотел как можно скорее покончить с неприятным делом и наконец оказаться в своих покоях, где всегда найдется бутылочка вина и одна из придворных дам с удовольствием проведет с ним время.
– Что такое, выше величество? – резко спросил он.
– Будь я проклят, – выкрикнул монарх, – да это же Дарт Вейньет!
Толпа загудела, люди стали озираться, они искали глазами принца, лишенного наследства, – моя скорбная доля все еще вызывала сочувствие у граждан всех королевств, несмотря на то что после смерти короля Бенедикта минуло четыре года. Поскольку взгляд Алкеса не оставлял сомнений в моей принадлежности к семейству Вейньет, очень скоро пространство вокруг нас с Варнаном опустело. Над улицей повисла почти абсолютная тишина. Молчали все. Даже нищие, что еще недавно орали друг на друга и вырывали медяки, притихли, прижав к себе костыли и замотанные тряпьем конечности; они тихо сидели на мостовой, вперив взгляд в меня и Варнана. Алкес тяжело дышал, внимательно рассматривая меня мелкими красными глазками. Его узкий лоб покрыла испарина.