Сержант указал на нас алебардой и прокричал дрожащим голосом, стараясь, должно быть, разбудить весь Стерпор, а себя самого укрепить в собственной решимости:

– Эй вы, стойте на месте, тогда не пострадаете!

– Кар, – сказал я, – у тебя появилась возможность искупить вину за то, что ты слишком громко орешь.

– Понял, – откликнулся великан, мгновенно сорвался с места и помчался к отряду юных стражей. Он даже не доставал из-за спины двуручный меч, просто мчался на них, сапоги его выбивали каменную пыль из мостовой, а тяжелые кулаки со свистом летали вперед-назад на уровне пояса.

«Королевские щенки» не стали дожидаться его приближения, они побросали алебарды и ринулись врассыпную. На месте остался стоять только сержант Вендор. Я никак не мог понять, демонстрирует ли он потрясающую силу духа или просто остолбенел, когда увидел, что к нему приближается сам воплощенный дух войны, размахивая пудовыми кулаками, каждый из которых был размером с голову сержанта. Скорее всего, верным было последнее предположение, потому что он так ничего и не предпринял, и Кар Варнан просто врезался в него. Вендор с криком полетел в темноту, попутно выронил алебарду из ослабевших конечностей и, насколько я мог судить по звуку, врезался в стену одного из домов.

Я махнул Варнану рукой – мол, отлично проделано, и мы отправились дальше к воротам. Ламас внимательно всматривался в пространство над головой.

– Не понимаю, – сказал он, – откуда тут мог взяться лиловый кровосос.

– Наверное, залетел случайно, – сказал я.

– Странно, – пробормотал Ламас, – неоткуда ему тут взяться. А может, – он поднял вверх указательный палец, – это все же была обычная бабочка?

Кар Варнан остановился как вкопанный. Даже в тусклом свете луны было хорошо видно, как лицо его медленно наливается краской.

– Нет, – покачал головой колдун, не обращая внимания на свирепое выражение на лице великана, – все же это был кровосос. Точно, кровосос.

– Так откуда же он здесь взялся? – спросил я.

– Вполне возможно… – качнул головой Ламас, – хотя нет, это маловероятно, а хотя… боюсь, милорд, – он развел руками, – его прислал кто-то заинтересованный в вашей гибели. Скорее всего, это чернокнижник, которого отрядили, чтобы расправиться с вами… Первое и самое простое, что они обычно предпринимают, – это отправляют лилового кровососа.

– Хм, – удивился я, – ты думаешь, братья решили пустить по моему следу колдуна?

– Вполне возможно, – согласился Ламас, – в войне, как говорится, как и в любви, все средства хороши…

– Что-то слишком часто они прибегают к магии, чтобы расправиться со мной, сначала лаборатория темных заклинателей, теперь вот – чернокнижник, – пробормотал я.

Мне пришло на ум, что больше всех к оккультным наукам в нашей семье был расположен Фаир, его участие в происходящих событиях прослеживалось слишком явно. Ну что ж, этого и следовало ожидать. Я знал, что наша давняя ссора когда-нибудь еще даст о себе знать, натура Фаира всегда была мстительной, даже если, увлекшись наведением порядков в собственном королевстве, он на время забыл обо мне, теперь, когда я сплачивал вокруг себя народ Стерпора, настала пора и ему объявиться.

– В любом случае, милорд, если по нашему следу идет колдун, мы очень скоро об этом узнаем, – заметил Ламас.

– Каким образом?

Ламас невесело усмехнулся:

– Потому что он обязательно объявится.

…и поскольку нам не было выделено мало-мальски достойной финансовой поддержки со стороны столичной префектуры, я не берусь утверждать, что все мероприятия, проведенные моим ведомством по делу поддержания порядка на дороге, проходящей мимо южно-стерпорской пущи, оказались достаточно действенны… людей в подчинении три десятка, из них четверо сложили головы во время рейда по южностерпорской пуще – растерзаны неизвестной тварью, еще один оказался жертвой странного маленького существа неопределенной породы, двое пропали без вести…

В таких условиях продолжать работу представляется совершенно невозможным. Ответьте скорее, когда же будут приняты меры по отлову и уничтожению расплодившихся в последнее время в наших лесах тварей…

Из отчета о проделанной работе старшего лесничего королевства Стерпор в столичную префектуру

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ В ней рассказывается о том, как надо расправляться с чудовищами, если, конечно, вы не опасаетесь последствий ваших опрометчивых действий

Полусонный дорожный патруль дежурил на выезде из Стерпора. Хорошо, что инцидент с лиловым кровососом и отрядом «королевских псов» происходил довольно далеко от южных ворот города: несшие здесь службу стражи были спокойны и совсем не подозревали об опасности, когда мы совершили на них вероломное нападение. Ламас затаился с лошадьми в темной подворотне, а мы с Варнаном позаботились о том, чтобы наш уход прошел гладко. Пару стражей великан сшиб лбами, еще двое вступили со мной в краткий поединок, что было с их стороны серьезной ошибкой – обоих я быстро заколол фамильным мечом, а последний побежал к подворотне, где таился Ламас с лошадьми. Колдун внезапно возник перед ним, словно призрак покойного короля Георга, и крепко приложил его посохом по голове. Несчастный сразу лишился чувств. После кровавой расправы над дорожным патрулем мы открыли ворота и выбрались из города. Я наконец покидал столицу Стерпора, которую успел переполошить до самого основания.

Я ощущал, что за нашими спинами непременно снова возникнет бурная суматоха. Мне представлялся Вендор и остальные стражи, как они бегут ко дворцу, после чего почти весь гарнизон Зильбера Ретца поднимается по тревоге и направляется разыскивать бунтовщиков, которые, как выяснилось, все еще скрываются где-то в городе… Но мы уже были за его пределами.

Поскольку возможность погони я не исключал, мы поспешно забрались на лошадей. Ламас при этом долго кряхтел и никак не мог влезть в седло, а лошадь Варнана едва не завалилась на бок, когда он обрушился на ее спину всем своим богатырским весом.

Не увлекаясь чепухой дорожных разговоров, которые ведутся обычно о конечной цели и только ради ее скорейшего достижения, мы выехали на широкую дорогу, проложенную от самых ворот столицы Стерпора до его южных границ. Кажется, местные топографы окрестили ее южным торговым трактом, хотя движение на этой дороге, как выяснилось впоследствии, было весьма скудным.

Кар Варнан казался безмерно счастливым. Дамочки мадам Клико, да и сама мадам Клико, донимали его в последнее время куда активнее, чем нас с Ламасом. Дело в том, что в пансионе каким-то образом распространился слух, будто он обладает поистине титаническим мужским достоинством. После того как этот слух, запущенный, разумеется, вашим покорным слугой, стал известен буквально всем, Варнана принялись осаждать орды ненасытных пансионерок днем и ночью, его ловили в коридоре, стучались в дверь и даже пытались влезть к нему в занавешенное по обыкновению окно. Поначалу он воспринимал домогательства распущенных дамочек вполне благосклонно, потом они стали его утомлять, а в последнее время великан активно выражал недовольство и даже угрожал некоторым особенно ретивым физической расправой. В довершение всего он напрочь разругался с мадам Клико: когда слух дошел до нее, она пригрозила бедному Кару, что выкинет его на улицу, если он немедленно не проявит к ней благосклонность. От всех переживаний последнего времени Варнан стал пить слишком много светлого эля, по утрам у него была глубочайшая депрессия и сильно болела голова, пока он не напивался снова.