Я помню.
Я никогда этого не забуду. Трое Принцев и невидимый четвертый движутся на мне и во мне.
По приказу Дэррока. Этого я тоже никогда не забуду.
Я думала, что это изнасилование было жутким, что оно проникло в глубины моей души и изменило саму мою природу. Тогда я ничего не знала ни о боли, ни об изменении. Теперь знаю.
Мы выходим из леса и начинаем спускаться вниз. Луны нет, мы шагаем по лугу в кромешной тьме.
Я на время прекращаю «рыбалку». Горло все еще болит от криков, сил хватает только на то, чтобы переставлять ноги и сохранять на лице непроницаемое выражение. Я прошагала целую жизнь в адской тьме.
И тысячу раз прокрутила в голове то, что случилось на обрыве, пытаясь придумать, как можно поступить иначе.
Густая трава и тонкий плоский камыш шуршат на уровне талии и щекочут мне грудь. Если тут и водится нечто живое, оно предпочитает держаться на расстоянии. Климат становится терпимее, воздух теплеет и наполняется запахом жасмина и жимолости.
Резко наступает рассвет. Небо в единый миг меняет цвет с черного на розовый, а затем на синий. Три секунды, и ночь сменяется днем.
Я пережила ее. И позволила себе осторожно, негромко выдохнуть.
После смерти сестры я обнаружила, что дневной свет почему-то немного уменьшает горе. Не знаю зачем. Возможно, просто чтобы поддержать нас, чтобы мы могли пережить еще одну мрачную ночь.
Я не осознавала, что мы идем по высокой равнине, пока внезапно не очутилась на краю плато над резким обрывом.
Среди океанской зыби холмов возвышался он. Парил. Тянулся на многие мили во всех направлениях.
Белый Особняк.
И снова я ощущаю необъяснимую безысходность, предопределенность этого момента, того, что в любой реальности мои решения привели бы меня к этой двери.
Дом фаворитки Короля Невидимых, той, ради кого он убил Светлую Королеву. Размеры здания потрясали воображение. Я поворачивала голову направо и налево, вверх и вниз, пытаясь охватить его взглядом. Увидеть особняк целиком можно было только с расстояния в несколько миль. Это сюда вел меня Бэрронс? А Риодан соврал мне тогда у обрыва, сказав, что в Дублин можно вернуться только через МФП, Межпространственные Фейрийские порталы?
Стены были алебастрово-белыми. Они отражали солнечный свет, и от их сияния приходилось щуриться. Небо за Домом (даже мысленно я писала это слово с заглавной буквы, для меня это был не просто особняк) было глубоким и ослепительно синим, того невероятного оттенка, который бывает только в реальности Фейри и которого никогда не увидишь в мире людей. Определенные цвета у Фейри имели свои измерения, они состояли из мириад тончайших оттенков, любоваться которыми можно было бы бесконечно. Небо влекло не меньше, чем золотой пол в Холле Всех Дней.
Я заставляю себя перевести взгляд на Белый Особняк. Отслеживаю его линии от фундамента до крыши, от террасы до башни, от сада до фонтана. Строения закручиваются, словно лента Мебиуса, ландшафт напоминает картины Эшера [5] , тут и там заворачиваясь, непрерывно продолжаясь и меняясь. Настоящее испытание для глаз и для ума. Но я вижу Фейри в истинной форме. Их вид кажется мне... успокаивающим. В моем мертвом темном сердце шевелится какое-то чувство. Я не понимаю, как там могло что-то выжить, но оно выжило. Пусть не полноценное чувство, но эхо эмоции. Слабое, но несомненное.
Дэррок смотрит на меня. Я притворяюсь, что ничего не замечаю.
— Твоя раса никогда не создавала творений такой красоты, сложности и совершенства, — говорит он.
— А еще моя раса не создавала «Синсар Дабх», — парирую я.
— Малые твари творят малые вещи.
— А самолюбие больших тварей слишком велико, чтобы вовремя заметить малую вещь, — бормочу я.
«Ловушки, к примеру», — добавляю я про себя.
Дэррок это чувствует. Смеется и говорит:
— Я запомню твое предупреждение, МакКайла.
Первые два Зеркала Дэррок нашел на аукционе в Лондоне, и ему пришлось долго учиться их использовать. Прежде чем он установил устойчивую связь с реальностью Фейри, ему пришлось сделать десятки попыток. Затем, когда он вошел в Зеркала, понадобились месяцы, чтобы найти путь к темнице Невидимых.
Дэррок рассказывал об этом с гордостью в голосе. Лишенный сущности Фейри, он не только выжил вопреки самодовольству своей расы, но и достиг цели, которую ставил перед собой еще будучи Фейри, той самой цели, за которую был наказан. Он чувствовал свое превосходство над сородичами.
Я слушала и анализировала каждое слово, чтобы найти брешь в его броне. Я знала, что Фейри известно, что такое высокомерие, притворство, целеустремленность. Слушая Дэррока, я добавила к этому списку гордость, мстительность, нетерпимость, злорадство и любопытство.
Время от времени мы перебрасывались ничего не значащими фразами, внимательно наблюдая друг за другом. Я поведала Дэрроку о своем детстве в Ашфорде, о первых впечатлениях о Дублине, о своей любви к быстроходным машинам. Он рассказал мне, как он был наказан, о том, что он сделал и почему. Мы соревновались в том, кто выдаст больше достоверных банальностей, не проговорившись о важном.
Мы шагаем по долине. Я спрашиваю:
— Но зачем тебе идти в темницу Невидимых? Почему не к Светлому Двору?
— Чтобы дать Эобил возможность меня прикончить? Когда я увижу эту суку в следующий раз, она умрет.
Так вот почему Дэррок отнял мое копье — чтобы убить Королеву? Копье он забрал так, что я не заметила. Точно так же делал В'лейн. Как это удалось Дэрроку? Он же больше не Фейри. Или он съел столько плоти Невидимых, что превратился в мутанта с непредсказуемыми возможностями? Я вспомнила церковь. Я, зажатая между Принцами Невидимых, попыталась повернуть копье, затем отбросила его, и оно отскочило от каменного основания купели. Зашипела, испаряясь, святая вода. Как Дэрроку удалось тогда заставить меня выбросить копье? И как он отнял его сейчас?
— А Королева сейчас при Светлом Дворе?
— Откуда мне знать? Меня изгнали. И даже если я найду путь ко Двору, первый же встречный Видимый попытается меня убить.
— Разве у тебя нет друзей при Светлом Дворе? Например, В'лейн?
Дэррок презрительно фыркает.
— Мы вместе входили в Высший Совет. В'лейн пудрил мозги знати и пел о возврате свободного передвижения по Земле, без одиозного Договора, ограничивающего нас — нас, словно люди могут управлять своими богами! Но когда доходит до дела, В'лейн становится ручной собачкой Эобил. Сейчас по меркам моих собратьев Фейри я человек, и они презирают меня.
— А мне помнится, ты говорил, что они встретят тебя как героя-освободителя.