Я не знала, что ждет нас в будущем.
Но я радовалась, что живу и что именно в этом городе буду наблюдать за развитием событий.
Я чувствовала себя, как Бэрронс: я никогда не устану жить.
Только вчера Риодан и его люди обнаружили Телли, и мне удалось кратко переговорить с ней по телефону Бэрронса. Она сказала, что Исла О'Коннор действительно была беременна в ночь побега Книги. Я действительно родилась. У меня была биологическая мать. Телли готова была рассказать мне всю историю через несколько дней, когда приедет в город.
Мои родители были здоровы и счастливы. Плохие парни побеждены, хорошие победили. На этот раз.
Это была прекрасная жизнь.
С одним только исключением.
Под моим магазином, под гаражом, это исключение мучилось каждый миг своей жизни.
И был его отец, который ни слова не сказал мне о заклятии с тех пор, как мы вышли из пещеры под аббатством.
Я не понимала почему. Я ждала, что он начнет требовать заклинание, как только мы вернемся в магазин. Ведь Бэрронс охотился за ним целую вечность, так ждал его.
Но он не стал меня расспрашивать, и с каждым днем я все больше боялась признаться. Ложь росла, и мне казалось, что еще немного — и возвращение к правде будет невозможно.
Я никогда не забуду надежду в его глазах. Радость в его улыбке.
Это я их вызвала. Своей ложью.
Бэрронс никогда не простит мне этого, когда узнает.
Ты все еще можешь это сделать...
Я зажмурилась.
Этот внутренний голос мучил меня с момента выхода из аббатства. «Синсар Дабх». Я не могла решить, воспоминание ли это о том времени, когда она пыталась уговорить меня слиться с ней, или же она действительно находится во мне.
Неужели Книга и вправду «загрузила» в меня свою копию, когда я была еще зародышем в животе у мамы?
Двадцать три года назад она сделала из меня идеальную «хозяйку», человеческий вариант своего факсимиле, и ждала, пока я вырасту?
Но вот что важнее всего: действительно ли в ней было заклятие, способное упокоить сына Бэрронса?
Смогу ли я добыть его для Бэрронса? Снова услышать радость в его смехе? Освободить их обоих? И какой ценой?
Я впилась ногтями в ладони.
Прошлой ночью, уже задремав, я услышала вой ребенка/зверя. Голодное, больное, вечное страдание.
Мы оба его слышали. А позже, когда Бэрронс отправился к нему, я давилась слезами стыда.
Он попросил меня об одной вещи. А мне не хватило сил добыть эту вещь и при этом выжить.
Я открыла глаза и уставилась на магазин, на покачивающуюся от ветра вывеску. Окна отблескивали серебристым металлом, еще один «подарок» от Фейри.
Бэрронс скоро должен вернуться. Я не знала, куда он ушел и когда. Но я научилась узнавать о его присутствии. Я моментально услышу биение его сердца.
Я не позволяла себе думать об этом. Стоило мне задуматься, и я бы не решилась. Я позволила зрению «поплыть» и нырнула. Вода была ледяной, неприятной, мрачной, как могила, черной, как первородный грех. Ничего не было видно. Я нырнула глубже.
Почувствовала себя маленькой, юной, напуганной.
Нырнула еще глубже.
Озеро было огромным. Во мне скрывались многие мили темной ледяной воды. Я удивилась, что моя кровь не стала черной и холодной.
«Мелодрама. Вижу, ты наконец набралась сил. И как такое цветастое создание решилось прийти сюда? — мурлыкнул знакомый голос. — Вселенная не терпит глупых девчонок».
— Где ты?
«Продолжай плыть, МакКайла».
— Ты правда здесь?
«Всегда была».
Я сильнее задвигала руками и ногами, все глубже погружаясь в черноту. Я ничего не видела. Словно ослепла. И внезапно появился свет.
«Потому что я сказала "да будет свет"».
— Ты не Бог, — пробормотала я.
«Но и не дьявол. Я — это ты. А ты готова наконец встретиться с собой? Узнать, что лежит на дне, где твой главный корень?»
— Готова.
И как только я это сказала, она появилась. Блестящая, мерцающая на дне моего озера. Она испускала золотые лучи, рубины сияли, замки блестели.
«Синсар Дабх».
«Я все время была здесь. Еще до твоего рождения».
— Я победила тебя. Я дважды распознала твою игру. И не поддалась искушению.
«Нельзя выхолостить собственную сущность».
Я больше не плыла. Я нащупала ногами пол черной пещеры. Огляделась. Где я? В темной части своей души? Открытая «Синсар Дабх» лежала на величественном черном постаменте. Золотые страницы мерцали. Она ждала.
Она была так прекрасна...
И все это время находилась во мне. Все ночи, когда я за ней охотилась, Книга была у меня перед носом. Нет, точнее, за ним. Как и Круус, я была «Синсар Дабх», вот только, в отличие от него, я никогда не открывала ее. Никогда не желала заполучить и не читала. Вот почему я не понимала рун, которые она мне давала. Я никогда не заглядывала в нее, лишь принимала то, что она считала нужным мне дать.
Если бы я хоть раз нырнула на дно своего озера и открыла Книгу, в моем распоряжении оказались бы все темные познания Короля. Все заклятия, все руны, рецепты для всех его экспериментов, в том числе и по созданию Теней, Серого Человека, даже Крууса! Неудивительно, что Король смотрел на меня с отеческой гордостью. Я разделяла с ним множество воспоминаний и столько же магии. Наверное, я казалась Королю почти дочерью. Он отделил от себя часть, и теперь эта часть жила во мне. Сперма или частичка сущности, какая разница для Фейри? Он мог видеть во мне себя, а Фейри это любили.
Неудивительно, что К'врак меня узнал. Он обнаружил во мне часть Короля. Охотник скучал по своему компаньону. То же с Зеркалами. Они опознавали во мне суть Короля и сопротивлялись, выплевывали — из-за проклятия Крууса, которое наложил на них вовсе не Круус, — а самое древнее первое Зеркало по той же причине пропускало меня между половинками будуара. Этакий парфюм «Одекороль». Даже Адам ощутил во мне что-то. И Круус наверняка тоже. Они просто не понимали, что именно. А еще был случай с фир-дорча, когда глазастик посоветовал ему смотреть глубже, и полосатый ужас отступил.
«Я открыта на нужном заклятии. Тебе следует лишь подойти и прочесть, МакКайла. Это легко. Мы вновь объединимся. И ты сможешь упокоить дитя».
— Я надеюсь, у тебя была веская причина для того, чтобы уничтожить мою вывеску? — Рядом со мной возник Иерихон. Весьма рассерженный. — Я рисовал этот чертов знак собственноручно. В городе не осталось художников, а у меня есть дела поважнее.