Толстый мальчик брел, опустив голову и еле передвигая ноги, как вдруг его ноздри учуяли запах жареного мяса. Прямо перед ним на вершине песчаного холма стоял огромный стол, заставленный снедью. Его мягко освещали свечи. Женщины суетились, расставляя тарелки и приборы. По мере того, как солнце, прогоняя ночь, вставало над горизонтом, стол, казалось, все удлинялся и удлинялся, и на нем появлялись все новые яства.
Беорит вдыхал сладкий запах горячих каштанов и овощной похлебки. Аромат корицы, мяты и розмарина смешивался с благоуханием свежих фруктов. Но над всем преобладал дразнящий запах жареного мяса! Беорф уже видел, как держит в руках сочный и хорошо прожаренный кусочек. Буквально оглушенный такой сладостной мечтой, он покачнулся и упал ничком. Ему так хотелось есть! Собравшись с последними силами, он пополз вверх по дюне и ценой неимоверных усилий, наконец, добрался до ее вершины. Здесь человекозверь с диким криком бросился к столу и схватил первый попавшийся кусок мяса.
И вот, во время этой нежданной трапезы, Беорф увидел совсем недалеко от себя фантастическое единоборство: дракон Кур и Йон Очиститель сошлись в смертельной схватке. Это было грандиозное зрелище! Возле засыпанной пирамиды Махикуи два врага, движимые мощью своих божеств, бились с невиданной яростью, которая опустошала их обоих. Йон еще мог держать меч, но был не более чем обугленным телом. Сгоревшая кожа обтягивала скелет, мышцы были разорваны, доспехи превратились в клочья. От волос и бороды ничего не осталось, и только змеиный глаз, коварный подарок Сета, по-прежнему был невредим.
Несмотря на плачевный вид, Йон безжалостно атаковал дракона. Напрасно чудовище изрыгало на рыцаря потоки пламени, — казалось, ничто не в силах сломить противника. Кур получал несметное количество ударов мечом, и с каждым ударом его чешуя все громче трещала и рвалась. Зверь был весь покрыт ранами, из которых сочилась густая черная кровь. Кур тоже ни на минуту не прекращал атаки и с бешеной скоростью нападал на рыцаря — то наносил удары хвостом, то старался схватить его оскаленной пастью. Рыцарь закрывался, отражал удары, иногда падал, но ему всегда удавалось задеть зверя своим мечом.
Время от времени оба недруга расходились в стороны, чтобы передохнуть и набраться сил. Кур одним взмахом крыльев удалялся в сторону, приземлялся поодаль и заглатывал огромное количество фосфорических камней. Йон пользовался передышкой, чтобы поправить доспехи и хоть как-то укрепить их на теле. Зализав раны и чуть заглушив боль, огненный зверь переходил в наступление. В свою очередь, и Йон обнажал меч и устремлялся на чудовище.
Рыцарь знал, что у всех драконов есть слабое место, некая брешь в броне. Только здесь у них не бывает чешуи. Чтобы убить животное, достаточно обнаружить эту брешь — а дальше годилось даже тупое оружие. Каждый дракон тщательно скрывал свое уязвимое место, оно могло быть где угодно: у одного — на затылке, у другого — на спине, у третьего — на локте. Это был главный секрет дракона, и он никогда и никому не раскрывал своей тайны.
Йон искал эту ахиллесову пяту и ударами меча нещадно кромсал тело Кура. Он бил по лапам, по шее, по бокам чудовища, надеясь случайно попасть в нее. Заряжаясь силой, которую посылал ему Сет, рыцарь тем не менее знал, что ему никогда в одиночку не одолеть дракона. Его меч, хотя и был отравлен, мало действовал на животное, ведь черная драконья кровь была куда более ядовитой, чем отрава, покрывающая клинок рыцаря.
Однако и Кур знал, что соперник непобедим. С драконом сражался уже не человек, а лихия. Этот вид живых мертвецов одарен неимоверной силой. Являясь представителем бога на Земле, лихия нечувствительна к воздействию стихий. Как бы ни жег огонь Кура, он ни в коем случае не мог привести к смерти Йона. Бог наделял его своей силой, и теперь никакой удар лапой, когтями или хвостом не мог сразить рыцаря. Отныне его могла остановить лишь всесильная магия.
Осознавая свою неуязвимость, противники, тем не менее, продолжали яростно сражаться. Это уже была схватка не дракона и рыцаря, но Сета и барона Субботы. Боги мерялись силами с помощью своих созданий, и каждый рассчитывал воспользоваться слабостью другого, чтобы покончить с недругом. Здесь, в пустыне, боги разыгрывали будущность мира. Новый порядок будет учрежден либо драконами, либо призраками. Люди и все существа Земли превратятся либо в рабов древних драконов, либо, умерев, примкнут к армии лихий.
В крови и пламени два служителя зла беспощадно сражались друг с другом под его знаменами.
Не переставая жевать, Беорф изумленно следил за побоищем. Он никогда не видел такой силы и жестокости. Кур свирепо изрыгал на Йона пламя, а тот, несмотря на ожоги, изо всех сил таранил дракона. Это была грандиозная схватка, достойная, чтобы ее сравнили с величайшими сражениями в мировой истории.
Утолив голод, человекозверь опомнился и неожиданно спросил себя, откуда среди пустыни, да еще в непосредственной близости от сражения, мог появиться этот стол, полный таких богатых угощений? Он огляделся и вдруг понял, что нет ни стола, ни еды. Никаких следов свечей, служанок, похлебки или жареных каштанов. Беорф сидел на земле и действительно ел кусок мяса… Но какого? Опустив голову, он с ужасом убедился, что поедает ляжку одного из наемников, убитого драконом. Вот почему так сильно пахло жареным мясом! Вот что привело его сюда, вызвав галлюцинацию пиршества!
Беорф съел человеческое мясо! Для беорита такое преступление против природы имело самые драматические последствия. Он терял человеческие черты и навсегда становился медведем. Впредь возврат к человеческому облику был уже невозможен. Беорф должен был превратиться в зверя, он никогда больше не сможет ходить на двух ногах. Его гортань изменится и сможет издавать только звериный рык. Больше никакого дома, никакой постели, никаких дружеских игр. Только охота, стычки с другими медведями за территорию и постоянный страх перед охотниками. Путь назад отрезан.
Мальчик заплакал. Он плакал и чувствовал, как у него медленно отрастает шерсть. Независимо от его воли, голова и конечности беорита изменились. На кончиках пальцев выросли когти, пасть с крепкими клыками быстро заменила рот. Два круглых уха появились взамен прежних. За несколько минут его тело стало совершенно другим.
По-прежнему сидя перед трупом воина Йона Очистителя и подвывая от горя, Беорф почувствовал, что разум постепенно оставляет его. Сначала он забыл лица своих родителей, хижину в лесах Братели Великой, потом встречу с Амосом. Он забыл его глаза, забыл Юноса и город Беррион. Его последняя мысль была о Медузе, юной горгоне, с которой он провел несколько прекрасных дней в пещере своих родителей в те времена, когда земли рыцарей Света захватил колдун Кармакас. Эта девочка ради него пожертвовала жизнью. Но теперь он забудет даже ее. Все потемнело в сознании беорита.
Молодой медведь поднял голову и огляделся. Несмотря на голод, его уже не привлекал лежащий перед ним кусок мяса, он чувствовал только страх. Огонь дракона привел его в ужас, и медведь бросился в пески пустыни. Беорф, этот толстый мальчик, полный жизни, безвозвратно и окончательно исчез.
И тогда солнечное затмение погрузило все вокруг в неожиданную тьму.