Отец и сын дружно ахнули. В первый миг обоим показалось, будто к ним движется ожившая груда тонких резиновых шлангов. Только потом они разглядели резиновые губы, шишковидный нос и круглые, по-детски удивленные глаза.
Профессор Огден так и сиял. Положив руку на плечо вошедшему, он проговорил с неожиданной дрожью в голосе:
— Позвольте представить вам ИГРа-3.
— Вы правда возьмете меня с собой? И поможете узнать больше о жизни? — Голос у робота оказался теплым и необычайно выразительным. — Профессор Огден сказал, что у вас есть еще один робот… Ой, я снова забыл все правила приличия. — Он протянул резиновую руку. — Как поживаете, мистер Белл? А ты, должно быть, Гэвин. — Резиновые губы робота растянулись в широкой улыбке. — Никогда еще не встречал настоящего мальчика!
* * *
Через пять минут они стояли на крыльце профессорского дома.
— Может быть, есть что-то еще, что мы должны знать? — неуверенно спросил мистер Белл.
— Не думаю, — покачал головой профессор Огден. — Я позвоню вам через пару недель, узнаю, как идут дела.
— А можно еще один вопрос?
— Конечно, Гэвин.
— Мне показалось, что в вашей лаборатории я видел что-то вроде шара…
— Да-да, — торопливо произнес профессор. — Это была Сфера.
И он протянул мистеру Беллу руку, словно давая Гэвину понять, что вопрос закрыт.
— А что случилось с ИГР-1 и ИГР-2?
Профессор вновь повернулся к Гэвину.
— Я всё думал, зададите вы этот вопрос или нет. Как бы вам объяснить?.. Наш первый образец, ИГР-1, казался весьма перспективным учеником. К сожалению, каждый раз, узнав что-то новое, он тотчас же забывал всё, что знал раньше. Мы пытались улучшить его память, но безрезультатно. Его пришлось разобрать.
Профессор тяжело вздохнул.
— А ИГР-2?
Лицо профессора Огдена прояснилось:
— Огромный шаг вперед! Огромный! Прежние ошибки нас многому научили, так что новая модель запоминала всё, что ей когда-либо довелось узнать. Тем не менее это не всегда шло ей на пользу. Дело в том, что каждую крупицу информации она считала непреложным фактом. Но мы-то с вами знаем, что так не бывает. Если я скажу, что день чудесный, а ты — что сегодня холодно и ветрено, какое из этих двух утверждений робот должен считать истинным?
— Должно быть, эта модель была не очень сообразительной, — заметил Гэвин.
— Можно сказать и так.
— Так что вам и ее пришлось разобрать? — полюбопытствовал мистер Белл.
По лицу профессора пробежало легкое облачко.
— Как-то раз мы взяли ИГРа-2 с собой на прогулку. Когда мы подошли к шоссе, я сказал, что поблизости нет машин и можно идти вперед. Но тут мой помощник; крикнул, что приближается колонна грузовиков. Мы, люди, благополучно перебежали дорогу…
Профессор замолчал.
— А робот? — спросил Гэвин.
— Боюсь, беднягу просто парализовало. Он так усиленно пытался понять, какой из этих двух фактов верен, что не мог тронуться с места. И… попал под грузовик.
Должно быть, ужасная была картина, подумал Гэвин.
— Какая неудача, — произнес мистер Белл.
— Ну, не совсем, — возразил профессор, красноречиво кивая в сторону ИГРа-3. Робот терпеливо ждал на нижней ступеньке, благодарно глядя на своего создателя. Профессор улыбнулся ему, но тут же снова сделался серьезным.
— Пора, — сказал он.
Девочки вынырнули из глубин океана и теперь валялись бок о бок на широкой кровати Марсии, Они все еще были в гидрокостюмах и воображали, будто греются на теплом песке. В безоблачном небе ярко светило солнце, чуть в отдалении слышался мягкий плеск волн. Над пляжем порхали огромные бабочки самых невероятных, ослепительных расцветок.
Флер лениво повернула голову к Марсии и, с разочарованием обнаружив, что подруга снимает шлем, последовала ее примеру.
Марсия слезла с кровати, вытащила из ящика стола стопку бумаги и, с удивительной осторожностью — чуть ли не с нежностью — положив ее на стол, принялась рисовать. Толстый угольный карандаш быстро бегал по бумаге, покрывая ее уверенными штрихами. Боясь помешать подруге, Флер молча сидела на кровати, по-восточному скрестив ноги.
— Мы можем говорить, — бросила Марсия через плечо. — Мне это не мешает.
— Я всё думаю о пляже. Эти запахи: кокос, лимон и еще, кажется, сосна… Интересно, оно на самом деле так?
— Симулятор — штука хорошая, но с реальностью всё равно ни в какое сравнение не идет, — небрежно проговорила Марсия. Флер недоуменно уставилась на подругу, но та как ни в чём не бывало продолжала свое занятие.
— Откуда ты знаешь?! — спросила Флер. — Тебе что, доводилось бывать на пляже?
Марсия засмеялась.
— Конечно! Мы все там бывали, и не один раз. И не только на пляже. В картинных галереях, в исторических местах, на горнолыжных курортах…
— Но как?! Ведь топлива так мало. Как вы туда попадали?
— Самолетом, как же иначе… — Марсия повернулась к Флер. — Ты что, ничего не знаешь? В мире еще полным-полно отличной нефти, просто она очень дорогая. Корпорация Жизни скупила все нефтяные компании, но держит это в тайне.
— Почему?
— Чтобы сберечь хорошее топливо для всяких важных особ: правительства, технократов… Мы не хотим, чтобы обыкновенные люди путешествовали по миру, иначе они его испортят. Кроме того, так нефть и правда быстро закончится. Вот мы и даем им переработанное топливо, а оно годится только для машин.
— Но ты же не…
— Не важная особа? Еще какая важная! Я ведь дочь технократа. Всё, что можно моему папе, можно и мне с братом.
— А как же мы, все остальные? — тихо спросила Флер.
Марсия пожала плечами.
— Ну, у вас ведь тоже бывают каникулы и отпуска, вы тоже можете путешествовать. Но недалеко — потому что вам доступно только вторичное топливо. — Она передернула плечами, поморщившись, словно от вонючего дыма.
Флер испытывала злость и замешательство одновременно. Почему мама с папой никогда ей об этом не говорили?!
— И все об этом знают?
— Не говори глупостей! — воскликнула Марсия. — Я же тебе сказала: это секрет.
Неожиданно лицо ее исказилось и, не успела Флер сообразить, в чём дело, как Марсия прыгнула на кровать и обеими руками схватила ее за запястье. Девочка попыталась вырваться, но Марсия заломила ей руку за спину, и чем сильнее Флер отбивалась, тем крепче становилась ее хватка.
— Никогда никому не говори, — прошипела Марсия. — Слышишь? Это в твоих же интересах. Не то заработаешь кучу неприятностей, да и я с тобой заодно.