— Ум у него и впрямь пытливый, — согласилась миссис Белл, которая предпочитала утром чашечку чая и с трудом сумела удовлетворить любопытство Игрека относительно чайных плантаций.
— Папа, но он же не человек. И ужасно страшный, даже для робота. — Флер насупилась. — Я с ним не пойду — не хочу быть посмешищем. Ну почему бы тебе или маме не стать технократом, чтобы мы могли купить приличного робота вроде БДЦ?!
— Боюсь, уже немножко поздно, — ответила миссис Белл. — Если бы мы хотели стать учеными, то давно бы уже стали. — Она бросила взгляд на настенные часы. — Поторапливайтесь, вам скоро выходить…
Примерно через полчаса дети в компании обоих роботов отправились в Учебный Центр. Флер была явно не в духе.
— Еще хуже, чем утром, — сердито проворчала она, когда Ворчун принялся показывать своему подопечному окрестности.
— Это квартал профессионалов, — объяснял Дворецкий. — Мы живем здесь, потому что Беллы имеют профессию. Насколько я понимаю, в каждом городе есть такой квартал. Родители миссис Белл живут в квартале профессионалов в Шотландии.
И Ворчун принялся увлеченно рассказывать о фабриках и офисных центрах, однако Игрека интересовало абсолютно всё: деревья, трава, пробивающаяся сквозь трещины в тротуаре, ржавые железные ограды, старый указатель с надписью «Автомагистраль».
— Настоящее, всё настоящее, — то и дело повторял он. Ворчун не понимал причины его восторга, однако останавливался и терпеливо ждал, давая Игреку возможность хорошенько всё рассмотреть.
— Просто не верится, — вздохнула Флер во время очередной остановки. — Шарлотта и та ходит быстрее.
Наконец они добрались до Учебного Центра.
— Теперь можете нас оставить, — как обычно сказала Флер Ворчуну.
— Мой долг довести вас до крыльца, — как обычно ответил тот.
— Тогда давайте оставим Игрека у ворот. — Девочка улыбнулась ослепительной улыбкой, чем-то напомнившей Гэвину Марсию.
— Очень умно, — шепнул он сестре, когда они направлялись к Главному Корпусу.
Игрек стоял в воротах и как зачарованный смотрел на проходящих мимо людей самого разного возраста, размера и цвета кожи. По мере того как его электронный мозг приноравливался отличать людей друг от друга, Игрек начал осознавать, что здесь есть и роботы. Некоторые напоминали Ворчуна, другие были гораздо проворнее и гибче. Одна роботесса была особенно высокой и, как ему показалось, красивой — со сверкающим золотым телом и гибкими руками. Игреку захотелось подбежать к ней и познакомиться, но она степенно прошествовала мимо, словно и не заметив его. Наверное, просто не поняла, что он тоже робот…
Со слов профессора Огдена Игрек знал, что, пока люди не придумают роботов с искусственной кожей и мускулами, он будет куда более похож на людей, чем все остальные машины. Он мог наклоняться, вертеться, потягиваться, придавать лицу сотни различных выражений — и всё-таки он не походил ни на человека, ни на обычного робота. Люди вокруг уже начинали таращиться на него. Игреку стало неловко: он попятился и спрятался за живой изгородью, окружавшей Учебный Центр.
Вернувшийся Ворчун предложил Игреку продолжить экскурсию по окрестностям. Примерно через час они остановились перед высокой стеной, окружавшей квартал технократов.
— Тут живет Марсия, подруга Флер, — сообщил Дворецкий. Игрек заглянул в щелочку ворот.
— А зачем эта стена? — поинтересовался он. — Они что, изолированы?
— Не думаю, — ответил Ворчун.
Они уже собирались возвращаться домой, как вдруг ворота распахнулись и на улицу выехал грузовик с открытым кузовом. В кабине бок о бок сидели два робота. Когда машина проезжала мимо, Игрек заметил, что в кузове неподвижно лежит третий робот. Тут мотор чихнул и затих. Роботы в кабине завели его снова, грузовик тронулся с места и укатил, окутанный серыми клубами выхлопных газов.
— Что произошло? — спросил Игрек.
— Топливо очень низкого качества. Из-за плохой очистки.
— Я имею в виду — с роботом, — уточнил Игрек. — Почему он лежит?
Ворчун зашагал по направлению к дому.
— Его лишили источника питания, — пояснил он.
— Кто?
— Хозяева.
— Зачем?
— Должно быть, они больше не нуждаются в его услугах, — ответил Ворчун.
— Больше не нуждаются… Но как именно они это сделали? — поинтересовался Игрек.
— Насколько я понимаю, новые роботы так устроены, что им требуется совсем мало энергии. Они питаются от радиоволн. Я же получаю энергию от аккумуляторов, которые подзаряжаю каждую ночь. Если аккумуляторы вынуть, я больше не смогу функционировать. Точно так же устроены и другие старые роботы.
— Они умирают, — прошептал Игрек.
— Прошу прощения?
— Умирают — как люди, когда достигают конца жизни.
На это у Ворчуна не нашлось что ответить. Такие вещи выходили за пределы его опыта. Поэтому он просто добавил будничным тоном, словно говорил о погоде:
— Полагаю, мистер и миссис Белл собираются проделать то же самое и со мной. Они просто вынут из меня батарейки.
Игрека охватило смятение. Он встал как вкопанный. Ведь он, Игрек, питается от радиоволн. Означает ли это, что Беллы могут в один прекрасный день перекрыть ему энергию? И станет ли профессор Огден помогать им в этом?
— А у тебя не возникает странного чувства, когда ты видишь перед собой другого робота? — поинтересовался Игрек.
— А с какой стати мне что-то такое чувствовать? — ответил Дворецкий. — По всей видимости, я не был запрограммирован реагировать на подобные ситуации. У меня по этому поводу вообще никаких чувств не возникает, ни странных, ни еще каких…
Остаток пути они проделали молча. Игрека больше не завораживали предметы, попадавшиеся ему на глаза. Прежде они словно взывали к нему, требовали, чтобы он обратил на них внимание, прислушался к их запаху, восхитился их самобытностью. Теперь же всё вокруг выглядело каким-то тусклым и безжизненным. Весь мир внезапно сделался далеким и недружелюбным. Игреку вдруг стало всё равно, что будет дальше. Ему больше незачем было исследовать, незачем учиться…
* * *
— Что-нибудь случилось? — спросила миссис Белл Ворчуна, увидев, как Игрек понуро бредет на кухню. — Куда подевался весь его задор?
Дворецкий не знал что ответить.
— Я учу его всему, что знаю, — только и сказал он.
Стоя посреди кухни, Игрек разглядывал домашнюю технику. Интересно, а что все эти приборы думают по поводу своей неминуемой кончины?
— Прошу прощения, — вежливо обратился он к Холодильнику, — вы знаете что-нибудь о смерти? — И только тут вспомнил, что Холодильник не умеет разговаривать.
На дверце Холодильника появилось сообщение: