Келли закончил чтение и поднял вопросительный взгляд на Генри.
За годы тесного общения дройд глубоко постиг внутренний мир Марка, он знал его привычки, мог предугадать логику принятия хозяином тех или иных решений, поэтому сейчас ему не составило труда прочитать в глазах Келли не заданный вслух вопрос:
— Ты спрашиваешь у себя — зачем корпорации понадобились такие машины? Ответ прост: чтобы удовлетворить потребности особо привередливых клиентов, которые отрицательно относились к «кибернетическим истуканам». Глобальный эксперимент должен был начаться при заселении зоны Нью-Даймонда, но этому, как ты теперь знаешь, помешала атака экзовируса и последовавшая «зачистка территории».
— В технической справке ничего не сказано о нейромодулях.
— Да, так как данный документ относится к числу общедоступных материалов, касающихся тех событий. Из его текста изъяты все данные о применявшихся технологиях. Но я могу восполнить эти пробелы.
— Хорошо, слушаю.
— Техническое задание, поставленное «Фон Брауном», было достаточно сложным, — приступил к разъяснениям Генри. — Например, реализация такой функции, как распознавание речи и поддержка осмысленного диалога, требует внедрения в конструкцию кибернетического механизма нейросетей, способных к самообучению. Как известно, нейросети не программируются, они обучаются при помощи специальных примеров. На сегодняшний день промышленностью достигнут технологический предел минимизации отдельных компонентов нейросетей, — самый миниатюрный чип, содержащий группу искусственно созданных нейронов, всё же десятикратно превосходит по размерам аналогичный фрагмент живых нервных тканей. Поэтому, чтобы выполнить техническое задание, не нарушая пропорций и габаритов человекоподобной оболочки, специалисты концерна «Новая Азия» сочли уместным использовать не эмуляторы нейронов, а живые ткани, заключённые в специально разработанные контейнеры, корпуса которых имеют встроенные системы питания, предназначенные для автономного поддержания биологического компонента. Они требуют до ста граммов раствора глюкозы в месяц.
Келли внимательно выслушал пояснения и кивнул, напряжённо размышляя над сказанным, но не пытаясь делать какие-то выводы. Все изложенные технические характеристики имели значение лишь в качестве прелюдии к основному вопросу.
— Хорошо. Техническую сторону вопроса я в принципе понял, — произнёс он. — Теперь давай вернёмся к нашей теме. Я возьмусь утверждать, что две нейросети, внедрённые в кибермеханизм, могут существенно расширить его функции, сделать поведение робота более пластичным, очеловеченным, но их недостаточно для формирования «эго»… Или я опять не прав?
— Всё зависит от первичной информации, которую получают нейросети в процессе базового обучения. В моём случае нейромодули содержали систему распознавания речи и связанные с ней словари.
— То есть первоначально ты отвечал характеристикам, которые требовались эксплуатационной службе «Фон Брауна»?
— Абсолютно.
— Ну а как же «неадекватное поведение»?
— Попытайся представить, что в нейросеть попадает часть информации, составляющей логичность человека, — после непродолжительной паузы произнёс Генри. — Например, фрагменты воспоминаний, некоторые схемы машинальных реакций на событие — прихотливо вырванный из контекста сознания кусочек личности — именно в такой формулировке, ибо нейромодули слишком малы, чтобы вместить полноценную информационную копию мозга.
— Генри, ты пытаешься сбить меня с толку? Во-первых, пока ещё не изобрели технологический способ трансплантации личности от одного носителя к другому. Во-вторых, это бессмысленно с практической точки зрения.
— Я не хуже тебя осознаю это, Марк. Наверное, здесь кроется причина моей пассивности в оценках событий, что произошли много лет назад. Я могу рассказать тебе о них, а ты — выслушать меня и принять на веру, потому что объяснить случившееся с точки зрения здравого смысла и современных технологий попросту нереально.
— Хорошо… Излагай… — произнёс Марк, покосившись в сторону своего фантома, сидящего в кресле за компьютерным терминалом.
В гостиничном номере на некоторое время воцарилась ватная тишина. Всё было спокойно.
«Пока спокойно», — мысленно поправил себя он.
* * *
Какое-то время Келли наблюдал за нехитрой ловушкой, расставленной для гипотетического «доброжелателя», Генри терпеливо ждал.
— Я слушаю, — Марк вновь повернулся к нему.
— Как я выяснил позже, партия андроидов серии «PQ-920» была получена корпорацией в мае 2395 года, — приступил Генри к последовательному изложению событий. — Все машины прошли тест в технических лабораториях, и нас отправили в Нью-Даймонд, где дройды заняли свои места в консервационных боксах. Вторичная реактивация должна была произойти по прибытии первых поселенцев. Город уже сдали приёмной комиссии, и в тот момент заканчивались работы по дизайнерскому планированию ландшафта, что должно было занять не более двух месяцев.
— Значит, на момент заражения сектора ты вместе с андроидами экспериментальной партии находился в одном из домов Нью-Даймонда?
— Да, я стоял в обычной технологической нише, скрытый от посторонних глаз подвижной панелью отделки, и ждал наступления заданных условий для самостоятельной реактивации.
— В то время ты знал, что тебя зовут Генри?
— Нет. Моё имя состояло из букв и цифр серийного номера. Те данные, что сохранил блок ПЗУ, не подходят под определение самосознания. Я являлся обычной машиной, отличающейся от предыдущих моделей только расширенным набором функций общения и новым типом искусственной плоти.
— Если твои блоки памяти хранят информацию о том времени, значит, в них должно быть зафиксировано и само аномальное событие, которое привело к повреждению данных в нейромодулях, характеризующихся в отчёте термином «сбой».
— Да, такая информация о событии есть, — подтвердил предположение Марка Генри. — Но я не в состоянии логически обработать данные.
— Почему? — нахмурился Марк.
— Я машина. В первую очередь — машина, и над подавляющим большинством моих систем по сей день господствуют законы алгебры чисел. Попытка анализа информации безуспешна. С точки зрения традиционной машинной логики, данное событие не могло произойти. Я помню о нём, постоянно испытываю последствия, но не могу его обосновать прежде всего потому, что оно произошло не в колонии, а на Земле.
Последняя фраза андроида прозвучала столь парадоксально, что Келли не сразу понял суть сказанного.
— То есть? — машинально переспросил он.
* * *
Земля, 18 февраля 2395 года. Мегаполис Антверпен, цокольный уровень… Три часа ночи.
Он возвращался домой в лёгком подпитии.
Вообще Генри Моллирайт не страдал тягой к спиртному. Двадцать лет службы в полиции научили его относиться к алкоголю с долей предвзятости: когда изо дня в день наблюдаешь за следствиями пагубных пристрастий людей к одурманивающим рассудок веществам, закономерный вывод об их вредоносном влиянии превращается в некий условный рефлекс, основанный на смешанном ощущении опасности и отвращения.