– Нам нужны такие молодые люди, как вы, чтобы успешно проводить некоторые операции на территории Европы, – продолжил капитан. – Например, обеспечивать нормальное функционирование ЦЭВИСов. Что такое ЦЭВИСы вы, наверно, знаете?
– Центры, где сосредоточены выходцы из исламских стран, не захотевшие покинуть Европу.
Капитан встал из-за стола, подошел к единственному окну и несколько секунд смотрел на не§о.
– «Э» в данном слове означает «эвакуация». Это эвфемизм, означающий тотальную эвакуацию, то есть… ликвидацию. Европейское государство не собирается пригревать змей на своей груди. И нам нужны ответственные люди, чтобы как следует проводить чистки. Наши сограждане поняли, что это в их интересах доносить на исламистов и иммигрантов, которые пытаются укорениться на европейской почве. Доносы растут как на дрожжах, и мы не можем не радоваться такому усердию. Но у каждой медали есть своя оборотная сторона. Лагеря переполнены, а их нынешнее начальство, похоже, не понимает, насколько серьезно создавшееся положение.
Капитан резко обернулся и посмотрел ему прямо в глаза.
– Речь не о том, чтобы содействовать лагерной торговле детьми, женщинами или человеческими органами. И не о том, чтобы давать наживаться дурным христианам, которые пользуются ситуацией, и потакать пороку во всех его видах. Архангел Михаил глубоко страдает, видя, как его овцы блуждают по неверным путям, в то время как его легионы героически преграждают путь исламским ордам на Восточном фронте. И вскоре его гнев обрушится на нехристей, на похитителей огня, которые презирают Бога и Его вечные законы. Речь идет о том, чтобы вырвать с корнем все сорные травы, будь то исламисты, нечестивцы или диссиденты. О том, чтобы вернуть Европу на славный путь, прочерченный Карлом Великим, повелителем Империи. Вы понимаете?
Он энергично кивнул, охваченный восторгом, от которого у него прошел весь страх. Первый хор делал его причастным к великой судьбе Европы, его, юнца из ВКЛОГВа! Приближенные архангела Михаила выбрали именно его, чтобы вырвать все плевелы из сада Господа Бога!
– Я предлагаю вам службу в ЦЭВИСе Центрального района, в округе Шатору.
Шатору? Да это же двести или триста километров от Парижа, максимум день на поезде. Его мать сможет к нему приехать, как только он там устроится. Он чуть на подпрыгнул от радости.
– Вы будете отвечать за весь лагерь. Под вашим началом будет пятьдесят человек. На вас возлагается обязанность осуществлять… тотальную эвакуацию всех, кого будут к вам направлять, – мужчин, женщин, стариков, молодежь, детей. На этом посту нельзя проявлять ни малейшей слабости. Никакого ненужного сострадания, ни ошибочно истолкованной христианской милости. Идет повсеместная война. Представьте себе, что ждет нас, если исламистам удастся прорвать Восточный фронт. Нам нечего ждать от них хоть какой-то жалости. Чувствуете ли вы себя готовым занять эту должность несмотря на ваш юный возраст, на вашу неопытность?
Восторг мешал ему сказать хоть что-нибудь внятное, и он только убежденно кивнул головой. Капитан встретил его согласие улыбкой, в которой обнажились его крепкие выступающие вперед зубы.
– На первое время мы произведем вас в принципаты. Затем, скажем, на будущей неделе, служебная машина доставит вас в ваш ЦЭВИС. На месте вас встретит ваш помощник, человек, досконально знающий все механизмы и особенности работы лагеря. Впрочем, вы сами решите, оставлять его при себе или нет. Он замешан в незаконной торговле, но может быть вам полезным, по крайней мере, в первое время. У вас есть вопросы?
У него не хватило духу спросить, почему они выбрали именно его, когда ему едва исполнилось восемнадцать лет, почему такого рода должность не предложили кому-нибудь более опытному.
– Нет? Ну что ж, увидимся завтра с самого утра, чтобы оформить документы.
Не заходя к Дедку и Жерфо, он сел на метро и поехал домой, так ему не терпелось объявить прекрасную новость матери. В подъезде он столкнулся с Изабель, дочерью консьержки, удивился, вновь испытав вожделение к этой девчонке с крысиным лицом, рыбьими глазами и неуклюжим телом. Впрочем, и ее охватило не меньшее отвращение к нему: она отскочила в сторону, как будто встретила самого черта.
Мать ждала его, прекрасная, сияющая в своем летнем платье. Она жила, ожидая его, уверенная, что волны океана жизни непременно прибьют сына к ее берегам. Она встретила его с улыбкой победителя.
Когда они обнялись, он спросил себя, будет ли когда-нибудь в его жизни другая женщина.
И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это – томление духа. Потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь.
Екклесиаст. Святая Библия каноника Крампона, 1 – 17/18
Пиб спрашивал себя, что же хранилось в банках, которые рядами стояли на стеллажах. Тысячи банок закрывали стены огромного добротного дома. Что-то темное, непонятное плавало в мутной желтоватой жидкости. Тяжелые, едкие запахи стояли в комнатах и коридорах, в частности, характерный и потому вполне узнаваемый запах формалина.
Стеф и Пиб едва не открыли огонь по двум мужчинам, вбежавшим в сарай. Пришельцы не сразу сообразили, что эта девушка в нижнем белье и голый по пояс парень навели на них настоящие пистолеты, стрелявшие самыми настоящими пулями. Они подняли руки вверх в доказательство своих мирных намерений, а затем рассказали о себе: они жили в километре отсюда и пришли в поселок, чтобы дождаться поезда, а в сарай прибежали, ища защиты от дождя. Они казались совершенно безобидными, но все же вызывали у Пиба недоверие и отвращение, возможно – из-за их внешнего вида (они были круглыми с лунообразными лицами), из-за нездоровой бледности, сальных волос, совиных глаз, грязной, мешком сидящей одежды. Трудно было сказать, сколько им лет. Казалось, они навсегда застряли в малоприятном, наполненном депрессиями отрочестве.
Стеф приняла приглашение провести несколько дней в их доме, несмотря на страшные рожи, которые строил ей Пиб. У него не было ни малейшего желания задерживаться еще хоть на секунду в обществе этих людей, но ему ничего не оставалось, как последовать за ними, когда дождь прошел. Они прошли по безлюдному поселку, а затем углубились в лес по заросшей дороге. Минут через двадцать добрались до двора капитального дома, частично скрытого под густой листвой деревьев. Правда, дом был обветшавший, хотя крышу и покрывал брезент, а наиболее крупные прорехи были кое-как заделаны.
То, что дом стоял на отшибе, уже вызвало беспокойство у Пиба: при архангеле Михаиле лес четко ассоциировался с демонами, колдунами, персонажами легенд, безусловными врагами человека. Это был мир мрака, логово змея – неукротимого существа, приведшего к беде Адама и Еву в Эдемском саду. Архангел Михаил, носитель света, не переносил буйной растительности, символа хаоса и тьмы. Он обещал после окончания войны распахать все земли в Европе, наполнить ее громадными закромами зерна и плодов, исполнив таким образом Святые Заповеди Господа. Но пока что Восточный фронт высасывал из деревни все силы, и лес с населявшими его зловредными существами каждый день распространялся все дальше и дальше.