Все это, должно быть, произошло много лет назад, когда революционеры впервые ворвались в замок.
«Полагаю, — подумала Мариетта, — рано или поздно нужно будет попросить кого-то из людей убрать этот беспорядок».
Она взяла с верхней ступеньки светильник, который, наверное, простоял здесь много лет. Свеча в нем сгорела только наполовину.
Зажигая свечу, Мариетта решила, что та достаточно велика, чтобы она успела осмотреть погреб.
С огнем в руках девушка пробиралась через горы мусора, гадая, как далеко тянется погреб под замком. К ее удивлению, расстояние оказалось не слишком большим.
Мариетта продвигалась вперед, обходя то какую-нибудь бочку, то пару разбитых ящиков и ступала осторожно, потому что под ногами было много битого стекла.
Наконец она подошла к стене, которая казалась монолитной.
«Вот и конец погреба», — пробормотала она.
В то же время возник вопрос: почему он такой короткий? В таком огромном замке погреб должен быть гораздо длиннее, он может доходить до самого центра здания, а не заканчиваться сразу под кухней и кладовой.
Девушка очень внимательно присмотрелась к стене перед собой. «Кажется, кладка здесь не такая добротная и состоит не из таких кирпичей, как боковые стены погреба».
Мариетта несколько секунд смотрела на стену, а потом побежала назад.
Поставив светильник на верхнюю ступеньку, она поспешила в гостиную.
Леон и двое ею помощников уже добились поразительных успехов. Они покрасили стены в такой же цвет, какой был раньше.
Подобно многим комнатам замка, стены здесь были обшиты панелями, и теперь гостиная могла похвастаться бледно-голубыми медальонами, под цвет глаз Мейвис, с белым контуром.
Сейчас комната выглядела не только красивой, но и почти такой же величественной, какой, вероятно, была прежде.
Леон стоял на лестнице, реставрируя на потолке чудесное изображение Венеры в окружении купидонов, и Мариетта подумала, что эту картину наверняка рисовал какой-нибудь итальянский художник.
— Я хочу вам кое-что показать, месье, — позвала Леона девушка. — Не могли бы вы и двое ваших помощников пойти со мной, захватив инструменты?
— В чем дело, мадемуазель? — поинтересовался он.
— Мне нужно, чтобы вы осмотрели погреб, — немного запыхавшись, ответила Мариетта. — Я не уверена, но думаю, что за стеной в дальнем конце может быть что-то спрятано.
Леона и двух его товарищей не нужно было уговаривать.
Прихватив инструменты, они поспешили за Мариеттой в погреб, где все еще горел светильник.
Девушка пронесла его к месту, где стояла, осматривая стену.
— По обе стороны от нее кирпичи не такие, — сказала она. — Возможно, их добавили позднее.
— Скоро узнаем, — ответил Леон.
Ему с помощниками понадобилось совсем немного времени, чтобы вытащить несколько кирпичей и сделать отверстие, через которое мог пролезть один человек.
Мариетта оказалась права: за стеной погреб продолжался.
Поскольку идея принадлежала девушке, Леон позволил ей пойти первой и последовал за ней со светильником в руке.
Мариетте удалось отойти от стены всего на пару шагов.
Затем, когда Леон присоединился к ней и поднял светильник выше, она вскрикнула от восторга.
Это был ответ на ее молитвы!
Она нашла сокровища, которые экономка и ее сыновья спрятали перед приходом революционеров!
Мужчины обрадовались не меньше Мариетты.
Расширив вход, они принялись выносить то, что было спрятано внутри.
Мариетта еще никогда не переживала такого волнующего момента.
Сначала они нашли шитые голубые занавеси, которые когда-то висели в гостиной, а потом несколько ковров, в том числе огромный обюссоновский, который явно застилал пол в той же комнате.
По указанию Леона принесли еще несколько светильников.
Когда освещение стало лучше, Мариетта обнаружила картины, стоимость которых, по ее предположениям, была очень велика. Полотна были штабелями сложены по обе стороны погреба.
Сокровищам, которые выносили наружу, не было видно конца.
Мариетта поняла, что самое дорогое здесь — это картины. Девушка распорядилась, чтобы их все перенесли в гостиную, где, по ее мнению, многим из них было самое место.
За портьерами и коврами пошли кресла. Десятки кресел! Все это были ценные резные кресла, украшавшие замок в былые времена.
Кресла с гобеленами, кресла с мозаикой и кресла с перламутром… Некоторые были украшены изящной резьбой и покрыты сусальным золотом. Это было такое великолепие, что Мариетта как будто потеряла дар речи.
Даже Леону и его людям богатства, которые они нашли, казалось, внушали благоговейный страх.
Руперт пришел искать Мариетту, когда погреб еще разбирали, и обрадовался даже больше, чем она, особенно когда в дальнем углу обнаружились старинные пистолеты.
Кроме того, в тайнике были мечи, которые сохранились со времен крестовых походов.
Леон и его люди работали дотемна, а оставшееся решили разобрать завтра.
— Маркиз обрадуется, когда это увидит, — сказал Мариетте Леон, когда они поднимались по ступенькам погреба.
— Думаю, он глазам своим не поверит, — выдохнула Мариетта. — А нам обязательно нужно подготовить для него гостиную, остальное потом.
Леон согласился, что так будет лучше, и на следующий день попросил людей оставить свою работу и помочь ему в гостиной.
«Теперь она, должно быть, выглядит как во времена, когда в замке жили родители маркиза», — радостно думала Мариетта.
Внимательнее изучив картины, девушка поняла, что, если маркизу понадобятся деньги, продать полотна будет очень просто.
«Я спасла его! — думала она. — Он никогда не станет считать нас обузой!»
Мариетта со всей остротой ощущала, что именно так он думал, когда они только приехали из Англии. Она и сама задавалась подобным вопросом.
Какой молодой человек, особенно такой, как маркиз, которого мучает недуг и у которого не слишком-то много денег, захочет, чтобы ему навязали троих чужих детей?
«Теперь мы оправдали свое существование», — с улыбкой думала девушка, пока на пол стелили обюссоновский ковер, который по размеру явно подходил для гостиной. Не могло быть так, что его место было в какой-нибудь другой комнате.
Мариетта была уверена, что среди гор ковров найдется что-то для столовой и некоторых парадных комнат.
Прежняя экономка знала, какие вещи в замке самые ценные. Поскольку у нее было очень мало времени, она не побеспокоилась, как могли бы другие на ее месте, о спальнях или иных частях здания.