За дверью зашебуршило, стали слышны шепотки и хихиканье. Потом дверь тихонечко приоткрылась, и в узкий проем пролезли три тетки, отличающиеся от меня цветом волос и кожи будто день и ночь: смуглые, жгучие брюнетки в темно-синих платьях с золотистой отделкой и в серых передниках. На головах прислужниц красовались сложенные фигой крендели с одиноко торчащими слоновьими булавками и массивными гребнями. Ими же (булавками в смысле) к прическе были намертво приколочены аккуратные вуальки наподобие испанских. На ногах мягкие бархатные туфельки, у поясов — веера, груди дамочек украшены массивными цепями та-аких форм и размеров… видела я на фотографиях похожие на рэперах из разбогатевших негров… Так вот — рэперские цепи на этом фоне отдыхали.
— Это что? — спросила я у них, дергая себя за лопоухие украшения.
— Уши, — негромко ответила ближайшая ко мне дама, потихоньку отодвигаясь. У остальных заметно увеличился разрез глаз.
— Да?! — Я никак не могла успокоиться. — Вижу, что уши! А какие?
— Красивые, — еще тише заверила меня та же смелая тетя.
— Лучше бы я утонула, — пробормотала я, не в силах поверить в реальность происходящего.
— Ваше величество, неужели вы все еще не оправились после вашего трагического падения? — вылезла вторая, увидев, что не кусаюсь, и внезапно осмелев.
— Класс! Я еще и на голову стукнутая! — прокомментировала. И добавила погодя: — На всю и с детства! У меня нет слов!
— Ваше величество, не губите! — бухнулись три… хм… девы на колени и гулко приложились лбами об пол. — Нам не положено знать таких подробностей о царственной семье!
— Ик! — отреагировала я на их выходку. — Мне дурно! Кто у нас царь?
Женщины переглянулись, нахмурили лбы, изобразив мыслительную деятельность, и выдали:
— Ваш муж, Повелитель дроу.
— Кто-о? Муж? Нет, ну я так не играю! — выпалила я, смертельно обиженная. Пояснила публике: — Это не по штампам! Где романтика? Почему вместо жениха сразу мужа подсовывают? А где «букетно-конфетная» стадия, робкие вздохи, трепетное пожатие рук, нежные влюбленные взгляды украдкой? Совместно зарубленные шашками недруги и сокровища с артефактами? Магические академии, квесты верхом на лошадях и ночевки с романтическими привалами? — На минуту заткнулась под ошарашенными взглядами женщин и, пригорюнившись, пожаловалась: — Плохие вы! Нехорошие. Все, ну буквально все зарубили на корню. И какая зараза нарушила причинно-следственную связь: перемещение, чужое тело, эльфы, дроу, королевский статус, жених? Зачем мне муж? Мне мужа тут не надо, у меня свой есть! Кому нужен этот — дарю безвозмездно!
Дроу тихонько отползли под мои причитания и, сбившись в кучку, принялись шептаться. Чуткие уши уловили «безумие», «катастрофа», «лекарь». До чего-то докумекав, тети опасливо попятились от меня к двери, словно от кровожадного хищника, разгуливающего на свободе. Поскольку в мои планы не входило окончить свои дни в местном отделении дурдома, я строго рявкнула:
— Стоять!
Троица замерла, уставившись на меня в ожидании. Постаравшись сгрести расплавившиеся мозги в кучку, я горестно потеребила «мочалку» и задумалась теми остатками серого вещества, которое могло еще как-то соображать. Все факты указывали на перемещение в другой мир. В жизни бы не поверила в фантазии старичка Толкиена, если б сама не носила сейчас украшения в виде двух довольно симпатичных лопухов (это я сама себя уговаривала) и не наблюдала воочию дроу.
Тут же возникли вопросы: как? почему? и кому это все надо?
Решила, что подобной информацией прислужницы вряд ли обладают, следовательно, выяснение придется отложить на потом. Впрочем, по законам жанра сюда должен ввалиться некто и срочно оповестить меня, что я должна сделать, выполнить, предпринять (ненужное зачеркнуть), дабы попасть домой. Следует только подождать… я надеюсь.
— Так! — очнулась я от раздумий. — Начнем по новой! Я — кто?
— Вы — побочная дочь Эльфийского Владыки, — получила разъясняющий ответ.
— Приблудная, значит… — уяснила. — Что я здесь делаю?
Тетеньки помялись и выдали на-гора местные сплетни по этому поводу, постоянно приседая и кланяясь:
— У вашего отца других дочерей нет, и когда возникла необходимость скрепить договор между дроу и светлыми эльфами…
— С этого момента поподробнее, — заинтересовалась я. — Какой договор?
— Мирный… — вставила реплику самая молоденькая из дам.
— И?.. — с намеком на продолжение объяснения подняла я брови.
— Сегодня решается судьба мирного договора между дроу и эльфами, — поправилась рассказчица.
— Пусть себе решается! Я-то здесь каким боком? — недоумевала моя персона. — Или вы хотите, чтобы я эту розовую жуть как флаг доброй воли пожертвовала? Так забирайте. Отдам с радостью, для хорошего дела не жалко! — решив проявить себя миротворцем, продемонстрировала им полную готовность расстаться с единственной деталью туалета.
Прислужницы побелели, затем посерели, потом их кожа обрела дивный голубоватый оттенок, и под конец дамы пошли красными пятнами (авангардисты исходят черной завистью и нервно намыливают галстуки).
— По соглашению между вашим сиятельным отцом, Владыкой светлых эльфов, и вашим мужем, доблестным Повелителем дроу, договор вступает в силу после рождения наследника. Маги предсказали, что сегодняшний день самый благоприятный для зачатия, и вы должны выполнить свой священный долг… — выдавила на последнем издыхании одна из них.
Выслушав предстоящее общественное задание, я в недоумении хмыкнула, сделала круглые глаза, зачем-то почесала нос, осмыслила и…
— …!!! Вот это удружили! — эмоционально выдала, расцветая блаженной улыбкой идиотки. — Вот это я понимаю! Спасибо, папочка, вовек не забуду! — И бухнулась в обморок.
Просыпалась я тяжело. Болело все, что могло болеть. Что не могло — болело тоже. Воняло чем-то неприятным и резким. Забеспокоившись и заворочавшись в постели, тело вдруг ощутило дискомфорт. Потому что я никогда в жизни бы не постелила шелковое постельное белье зимой (холодно, непрактично и неудобно!) и никогда бы не легла спать на пуховую перину (вредно для моей больной, измученной постоянным сидением у компьютера спины). Приличия ради еще раз пощупав ткань, осторожно приоткрыла тяжелые веки, пытаясь подсмотреть в щелочку и сохранить остатки сна, но после увиденного глаза сами собой широко распахнулись от изумления.
Надо мной дерзко розовело шелковое полотнище, свисающее по бокам резной деревянной рамы красивыми складками.
«Упс! Это что за грязная тряпочка модного для лентяек оттенка «пыльная роза»? Как же эта пакость называется? А-а-а, вспомнила! Балдахин!» — размышляла я, принципиально не обращая внимания ни на то, что меня кто-то держит за руку, ни на царящий вокруг переполох. Мне просто-напросто необходимо было зацепиться за какую-то деталь окружающей обстановки и не сойти с ума. Продолжила рассуждения: «Применялось сие приспособление раньше, чтоб во сне аристократам от холода в помещениях с печным или каминным отоплением не околеть. И еще балдахин являлся своеобразной защитой от падающих сверху насекомых… например…» Я вздрогнула.