— Девушку нужно со шкафа снять. Она каргаала увидела и со страху туда залезла, а слезть боится. Поможете?
И что я такого сказала? Дурдом на проводе! Нет, ну как мужик может в обморок упасть? Не кормили? Корсет тугой попался? Женские духи под нос воняют? Что мне с ними, болезными, теперь делать? Веером помахать? В медчасть отнести? Счас. Я на биодроида похожа? А бросить совесть не позволяет. Второй вон по стенке ползет, того и гляди рядом устроится. Лазарет, блин. А в книжке-то понаписали: «Жестокие, свирепые, безжалостные». Ага, буду теперь знать: все писаки — брехуны проклятые, врут, как дышат! На самом деле мужики-дроу — психованные, слабонервные, ранимые и легковозбудимые! Где же вы, брутальные мачо с лиловыми глазами? Ау-у-у!
Делать нечего, будем приводить в чувство. Я материализовала нашатырь и сунула под нос самому чувствительному. Парнишка подпрыгнул и начал шустро отползать, глядя на меня расширенными глазами. Его ужимки вызвали у меня немалое удивление.
— Что ж ты скачешь, как кузнечик? Знаю, не розами пахнет, а ты что хотел? Чтоб я тебя ароматическими солями в чувство приводила? Духами поливала? Хотя у вас тут духи… куда там моей медицине! Похлеще нашатыря будут! Так, сейчас по наперстку валерьянки сообразим… — перенесла я свое внимание на еще более побледневшего второго дроу.
Тот все же нашел в себе силы откровенно спросить, поблескивая темными, будто сливы, глазами:
— Ваше величество, зачем вы с нами возитесь? Не к лицу вам с падалью возиться и марать свои лилейные руки.
Я хмыкнула:
— А я должна вас на полу бросить? Мне такие экстравагантные украшения перед дверями не нужны. Захламляют помещение и доступ к выходу, пожарная безопасность не одобрит. Разве что вы полы хорошенько собой вытрете. Но тут я сомневаюсь, действие требует сноровки. Опять-таки бедного раненого зверя нервируете…
Стражник меня просветил:
— Лучше отдайте вашему каргаалу на растерзание, нас ведь все равно казнят. Есть еще малый шанс, что в тюрьму посадят или на рудники сошлют… в зависимости от настроения Повелителя. Но тогда мы будем как величайшего снисхождения просить у вас казни. Она милосерднее.
— Э?.. — Шиза полная! Я обалдело хлопала глазами, переводя взгляд с одного на другого. — За что?
— Мы не выполнили свой долг и выказали слабость, — покаялся тот, что казался нервами покрепче.
И опустился на одно колено, делая этакий жест правой рукой. Вроде как ударял себя кулаком по левой стороне груди. А потом изящно застыл в такой позе, склонив голову и опустив глаза. Нет, я не Повелительница, скорее балетмейстер погорелого театра! Скоро взвою.
Ой как все запущено! Мозгами можно тронуться! Что за порядки такие дикие? Как они тут выживают? Прости меня господи, вот же садист мне в мужья достался! Делать нечего, придется спасать ребятишек. Ни за что ведь пропадут.
— Как тебя зовут? — поинтересовалась я у него.
— Ниэль, ваше величество.
— Слушай, Ниэль, во-первых, прекрати мне «великать». Меня зовут Эрика. Во-вторых, ничего страшного не произошло. Вы немедля хряпнете по валерьяночке и заново у двери живчиками построитесь. Лады?
Вау, какие у нас большие глазенки! От неожиданности мальчишка аж заикаться начал:
— Но… как же… Повелитель…
— Да фиг с ним, мы ему не скажем. — Я состроила дроу невинные глазки. — Пусть это останется между нами, красавчик.
Нет, все-таки я стерва… но добрая и отзывчивая. А что? Всем известно, сама себя не похвалишь, никто тебя не заметит. Мне надоело воспитывать подрастающее поколение, да и Повелитель мог нарисоваться в любую минуту, испытывая к моей персоне нездоровый интерес. Поэтому я скомандовала:
— Все, ребятишки, подбирайте челюсти с пола, приводите себя в порядок, а я пошла. Мне еще Машу снимать нужно… со шкафа.
В дверях меня догнал вопрос:
— А у вас там правда каргаал?
— Я просила на «ты». Правда, — ответила, направляясь обратно в комнату, и уже закрывала дверь, когда услышала:
— Спасибо… Эрика.
— Вот так-то лучше, мальчики. — Высунув нос наружу, я одарила их широкой ободряющей улыбкой. — Не трусьте, прорвемся!
Пять минут спустя. Долгие и бесплодные переговоры между мной и компаньонкой:
— Маш, слезай. Ампельное растение на моем шкафу из тебя не получится. Дизайн не тот, — (в ответ глухие рыдания), — и воды не напасешься. — (Громкий, надрывный рев.) — Маш, ты что, там жить собралась?
— Я бою-у-усь!
— Когда туда лезла, не боялась? Да здесь невысоко! Всего-то метра четыре… наверное.
— Это случайно вышло! Я испугалась!
И что мне с дурехой делать? Испугалась… А если?..
Подбоченившись, строго прикрикнула на Машу:
— Если ты сей момент не слезешь, я пожалуюсь Повелителю!
С перепугу девушка мгновенно спрыгнула и заплакала. У меня уже мозги превратились в кашу.
— Чего ты ревешь? Опять боишься? Кого? Повелителя?..
Ой, блин, кошмар на улице Вязов. Еще одна слабонервная на мою несчастную голову. Как могла, попыталась ее успокоить:
— Маша, да не скажу я ему ничего, успокойся. Мне же нужно было тебя оттуда снять. Или ты там решила гнездо свить, птычка? На, выпей валерьянки, успокойся. Пошли завтракать.
Кое-как уняв слезы и выпроводив Машу, я отправилась в сад. Сильван пыталась ко мне пристроиться, но на трех лапах далеко не уйдешь, и она осталась. После всех утренних происшествий я сбежала в лес, и мы с Громом опять поехали на озеро.
Есть же примета: как день начнется, так он и закончится. Чистая правда! На себе проверила!
Я вдоволь наплавалась и вылезла на берег обсохнуть. Огляделась вокруг и в который раз восхитилась красотой местной природы. Особенно меня поразили местные цветы. Подобного буйства красок и разнообразия оттенков мне встречать еще не приходилось. Пройдясь по поляне, нарвала себе внушительный букет и вспомнила чудесную детскую пору. Сколько лет прошло с того времени, когда я беззаботно плела себе венки? Уже и не вспомнить. Да и считать не хотелось.
М-да, время прошло, а руки все помнят. Покрутив машинально сплетенный венок, недолго думая водрузила себе на голову. И впала в детство… Мне захотелось стать хотя бы ненадолго той маленькой беззаботной девочкой, глядящей на мир широко открытыми глазами. И чтобы самым большим разочарованием в моей жизни был отказ мамы купить мороженое. Но, к сожалению, все это осталось в другой жизни.
Разочарованно вздохнув, нахлобучила венок на голову Грому, проявляющему громадное любопытство к моему художественному промыслу. Протестовать он не стал. Лишь отошел подальше на приличное расстояние, а потом и вовсе скрылся из виду. Испугался, видимо, моих дизайнерских способностей. Да и бог с ним. Надо Маше тоже принести. Пусть порадуется. Наверное…