Посадить в темницу? Запугать? Шантажировать жизнью и благополучием близких для нее людей? Не получится. Она скорее умрет, чем поддастся.
Как, как вернуть время назад, чтобы не было этих слов?! Возможно ли смягчить ее женское сердце и сделать уступчивым? Показать боевую доблесть? Устроить турниры, продемонстрировать ей в ответ свое тело и воинское мастерство? Не припоминаю, чтобы жена интересовалась турнирами, битвами и рыцарскими романами. Ей они глубоко безразличны.
Она моя жена, данная богами, и я вправе взять ее в любой момент. Но будет ли это выходом? Не думаю. Она ясно дала понять, что не покорится, не смирится со своей ролью, а я боюсь ее ломать. Зачем мне сломанная «игрушка»? Мне не нужны куклы на веревочках, женщин-марионеток в нашей культуре и без того хватает. Они скучны, безвольны и предсказуемы. Неинтересны.
А я мечтаю хотя бы раз еще увидеть жену счастливой рядом со мной, как там, на лугу. Мне вовсе не нужно, чтобы она боялась и презирала меня. Хочу видеть ее улыбку, адресованную мне одному. О боги! Я, который может заполучить в постель любую красавицу великого двора, только шевельнув пальцем, страстно желаю светлую эльфийку — ту, которая мне недоступна… И по иронии многоликой судьбы она моя жена. Как решить эту проблему? Думай, самоуверенный идиот, думай!
Конечно, подарки! Наверно, стоит одарить ее весомым знаком внимания. Это идея! А что ей нравится? Да какая, в сущности, разница… что-нибудь подороже. Женщины любопытны и жадны, они любят драгоценности, тряпки, меха. Знаю! Буквально на днях привезли ткани. Решено, она получит свой подарок и все забудет!
Я приказал привести ко мне утром Манвэлиэль и приготовить ткани.
Манвэлиэль вошла и склонилась в поклоне:
— Что угодно Повелителю?
— Мне нужно твое содействие, — озвучил я свое желание.
В ответ услышал привычное:
— Все, что в моих силах, Повелитель.
Вот только в глазах служанки вместо покорности — глубоко спрятанное, невысказанное вслух осуждение. Решимость защищать хозяйку прочитывается в каждом жесте. Астерлийский багумлык! [25] Мои пташки спелись. Как быстро Эрика перетащила девушку на свою сторону! Медом у нее намазано, что ли? Мгновенно перетянула на свою сторону всю прислугу, и они готовы ей пятки лизать. Что она им говорит? Какой подход срабатывает столь тонко и верно?
— Передай моей жене эти ткани в знак моего извинения за вчерашнюю несдержанность и грубость. — Я не стал устраивать разбирательств с горничной. Всему свое время.
— Я с удовольствием выполню пожелание моего Повелителя, — радостно откликнулась осчастливленная Манвэлиэль.
— И еще… хочу знать ее реакцию на подарок. Жду доклада, — как можно равнодушнее бросил я в ответ.
— Слушаюсь, мой Повелитель. — Светящаяся от восторга Манвэлиэль кивала словно заведенная.
Махнул рукой, отпуская прислугу:
— Иди, тебе помогут донести.
После ухода Манвэлиэль приготовился к ожиданию, но должен честно признать: с момента появления иномирянки хладнокровие перестало быть моей сильной стороной. Я вдруг подумал, что могу прекрасно все услышать сам, без посредников, если устроюсь на втором этаже, над покоями жены. О боги! Почему из-за иномирянки я испытываю непривычные чувства и совершаю поступки, недостойные правителя? Докатился… Повелитель должен прятаться по закоулкам своего дворца, чтобы слышать ее голос. Неужели я, подобно слугам, начал есть из ее рук? Ни одна женщина не была мне настолько интересна. Чем и как эльфийка привязала меня к себе? Ведь ни одну даму не хотел я заполучить столь упорно!
Откинув в сторону глубокие сомнения в правильности поступка, пошел на второй этаж, чтобы услышать:
— Маш, давай я на улице посмотрю?
У меня отлегло от души: ей понравилось, она простила. Девушки начали перетаскивать ткани в сад и рассматривать — вернее, рассматривала Манвэлиэль, а Эрика только спихивала рулоны материи в одну кучу. Такое поведение вызвало естественные подозрения. Что она задумала? Не отрывая глаз от вороха ткани, эльфийка с любопытством спросила:
— Маша, а это действительно стоит целое состояние? — И, дождавшись ответного кивка, нравоучительно заметила, метнув в кучу фаербол: — Ну что ж, Маша, думаю, ты никогда не видела, как горят целые состояния? Восполняй пробел в образовании!
Застыв у окна, я видел, как девчонка вышла в сад подальше, склонилась в издевательском поклоне и закричала, как будто знала, что я здесь:
— Спасибо тебе, господин мой, не дал замерзнуть посреди лета!
И ушла. Не простила. Осознание этого резануло по сердцу, забирая надежду на легкое примирение. Когда меня нашла Манвэлиэль, я все еще стоял у окна и смотрел на костер, в котором сгорали мои чаяния.
— Вы уже знаете, Повелитель… — Она не спрашивала.
Я повернулся к ней, и она отшатнулась. Что такое? Не привыкла видеть, как Повелитель может испытывать тоску и боль? Оказывается, может, еще как. Я справился с собой и снова надел маску безразличия. Наблюдая за мной, Манвэлиэль прошептала:
— Эрика просто сильно на вас обижена. Может быть, вы еще раз попробуете, Повелитель?
Защищает ее, боится, что накажу. Такая преданность вызвала у меня кривую улыбку. Вопрос, кто кого наказывает… У моей жены пока преимущество.
— Я подумаю. Ступай, ты свободна, — отпустил девушку и принялся раздумывать дальше: «Почему ей не понравилось? Ах да! Она же носит свою одежду. Тогда что? Возможно, ей придутся по вкусу драгоценности».
Утвердившись в этой мысли, направился в сокровищницу, отбирать только достойное Повелительницы, самое дорогое, самое лучшее. И там понял, что сошел с ума. Каждую безделушку я представлял на обнаженной Эрике: в мыслях я застегивал ожерелья на тонкой шее, касался губами нежной кожи, прочерчивая дорожку из поцелуев. В мечтах возлагал на головку упрямицы диадему и припадал к манящим губам. Я совсем обезумел! Пора признаться в этом хотя бы самому себе. Проведя бессонную ночь в раздумьях и метаниях, утром я вызвал к себе Айлонора. Небрежным жестом ткнув в сторону сундука, велел:
— Отнеси ей.
Айлонор намного старше меня и когда-то был моим учителем, поэтому мы с ним на «ты». Я до сих пор изредка прошу его совета и всегда прислушиваюсь к его объективному мнению.
— Думаешь, она возьмет, Повелитель? — не слишком-то и скрывал беззлобную усмешку мой боевой учитель.
— Надеюсь. Я должен попытаться, — отозвался я, пытаясь скрыть свои истинные чувства.
Но обмануть того, кто знает тебя с детства, очень сложно. Айлонор покачал головой и посоветовал:
— Не лучше тебе самому все это преподнести и просто побеседовать с женой по душам?
— Я не могу просить прощения! Я прав. И я — Повелитель! — сорвалось с языка. Помолчав, спросил: — Что ты думаешь о ней?