Все женщины (причём Джин больше не отвергала помощь незнакомой гостьи) помчались наверх, чтобы поскорее отнести постельное бельё и другие вещи в кладовку на чердак.
Не успел мистер Дафф войти в конюшню, как на противоположном её конце с грохотом и шумным всплеском отвалился кусок верхней стены и крыши, открывая взору бурлящие мутные потоки, сливающиеся с плотной пеленой дождя и ветра. Джон остановился, поражённый, но тут о другую стену, как таран, стукнулось огромное дерево — да так, что задрожала вся конюшня. Лошади, которые уже некоторое время вели себя неспокойно, совсем испугались. Нельзя было терять ни секунды. Мистер Дафф кликнул своих людей. Несколько работников сломя голову побежали к конюшне, и через минуту обитатели дома услышали, как подбитые железом копыта ступают по воде, разбрызгивая её во все стороны. Одну за одной лошадей выводили из конюшни и вели через двор прямо к двери дома.
Мистер Дафф вывел под уздцы своего любимого Снежка, который был испуган и возбуждён, то и дело становился на дыбы, бросался из стороны в сторону, так что хозяин едва мог его удержать. Работникам было приказано сначала вывести всех других лошадей, и мистер Дафф полагал, что Снежок спокойно пойдёт вслед за ними. Но стоило коню услышать грохот копыт по деревянным ступеням, как от ужаса он совсем потерял голову, вырвался из рук хозяина и что есть силы понёсся назад к конюшне. Дафф рванулся за ним, но успел только увидеть, как Снежок стремглав понёсся к дальнему концу конюшни и упал в стремительный поток, где волны, слишком глубокие для него, тут же подхватили, перекувырнули его раз, другой, закружили и унесли прочь, так что хозяин потерял его из виду. Дафф побежал к дому и одним махом взлетел на верхний этаж, к окну. Оттуда он увидел Снежка уже далеко от дома; конь отчаянно пытался выплыть. Один или два раза вода сбивала его на спину, но через мгновение его голова снова показывалась на поверхности, и он продолжал плыть дальше. Увы, Снежок плыл по направлению к Дауру, и хозяин его не сомневался, что рано или поздно взбесившаяся река вынесет его мёртвое тело на просторы Северного моря. С тяжёлым сердцем он следил за ним до последней секунды, пока ещё мог видеть его уменьшающуюся и удаляющуюся голову, но вскоре его заслонила груда какого–то скарба, плывущая по воде, и мистер Дафф уже не мог различить Снежка в волнах. Тогда с глазами, полными слёз, Джон отошёл от окна и спустился к своим работникам.
Как только Гибби нашёл Красуле место в хлеву и положил ей в кормушку огромную охапку сена, он развернулся и во всю прыть помчался назад. Чтобы перебраться через Лорри по мосту, нельзя было терять ни минуты. И в самом деле, не успел Гибби перебраться по нему на другую сторону, как мост шумно рухнул в реку. Ориентируясь по тем приметам, которые ещё не были затоплены водой (а Гибби знал эту местность, пожалуй, лучше всех остальных её обитателей), он направился прямо к горе Глашгар, окутанной непроницаемой пеленой дождя. Где–то ему пришлось идти по пояс в воде, где–то даже плыть, где–то он взбирался на стену и бежал поверху, и его то и дело цепляли и задерживали колючие ветви живых изгородей. Несмотря на всё это Гибби упорно пробирался назад к горе. Несколько раз течение сбивало его с ног, подхватывало и уносило с собой. Однако в конце концов он добрался до горы. Там ему уже не пришлось шлёпать по воде, и вскоре, ловко увернувшись от нескольких шальных потоков, он взобрался на один из нижних утёсов и уселся на камень, защищённый от ветра большой скалой. Там он вытащил из кармана комок клейкой бурой массы — то, что осталось от лепёшек, — и стал радостно его поглощать, весело поглядывая из своего укрытия на косые плети дождя и бурлящее море, откуда он только что выбрался. Земли почти совсем не было видно, и он не сразу смог различить среди огромного залитого водой пространства ту крышу, под которой он оставил отца и мать. Только что это? Неподалёку в воде показались коровы — десятка два голов, безвольно качающихся на волнах. Они были слишком измучены, чтобы плыть дальше, их длинные рога стукались друг о друга, как сухие ветки. А вон и свинья! А вон ещё одна! И — какой ужас! — за ними показалось полдюжины беспомощных овец, плывущих по воде намокшими грязно–серыми губками.
Увидев их, Гибби вскочил и понёсся вверх по холму. Это было гораздо легче, чем перебираться через беснующийся поток, но по пути ему пришлось пересечь ещё несколько ручьёв, намного более опасных, чем все предыдущие. Он бежал всё выше и выше, чтобы найти подходящее место и перебраться, наконец, через реку, и в конце концов добрался–таки до овечьего загона.
Загон находился в маленькой лощинке, по соседству с которой располагалось небольшое каровое озерцо. Теперь оно вздулось и разбухло, и его волны плескались возле самой двери овчарни. На секунду Гибби пожалел, что отправился в путь без Оскара, но тут же увидел, что даже вместе с верным псом ему вряд ли удалось бы хоть как–то помочь овцам и сделать для них что–то помимо того, что они сами могли для себя сделать, оказавшись на свободе. Если оставить их в овчарне, они, скорее всего, утонут, а не утонут, так умрут с голоду. Но если их выпустить, то они пойдут бродить по горе, стараясь не приближаться к воде, и как–нибудь найдут себе пропитание и ночлег. Гибби открыл ворота, выгнал овец из загона, провёл их немного выше по горе и там оставил.
К тому времени было уже около двух пополудни, и Гибби страшно проголодался. Однако за день он уже довольно нахлебался холодной воды, и возвращаться обратно на ферму ему не хотелось. Где бы раздобыть еды? Если их домик до сих пор держится, — а такое вполне может быть! — там он без труда найдёт всё, что нужно. Гибби повернул к дому. Какова же была его радость, когда после трудного и долгого подъёма он увидел, что домик их уцелел, а хлеставшего над ним потока больше нет: то ли он просто иссяк, то ли течение обратилось в другую сторону. Добравшись до Глашберна, большого ручья, отделявшего его от дома, Гибби понял, что именно к нему развернулся угрожавший их жилищу поток, ибо вода в Глашберне неимоверно поднялась и теперь длинным шумным водопадом низвергалась с горы по направлению к Глашруаху. Ему пришлось ещё довольно долго подниматься, прежде чем он смог через него перейти.
Добравшись, наконец, до дома, Гибби увидел, что вода, должно быть, отыскала себе новое русло сразу после того, как они ушли, потому что сам дом почти не пострадал. Веником Гибби вымел с пола накопившиеся лужицы и потом вытащил из угла несколько кусков торфа посуше. Серная спичка загорелась с первой попытки. Гибби развёл в очаге большой огонь и сварил себе котелок водянистого овсяного супа, который не только готовится легче всего другого, но и прекрасно утолит голод любого молодого человека с крепким пищеварением.
Заморив червячка, Гибби уселся в подсохшее отцовское кресло отдохнуть, незаметно для себя заснул и спал около часа. Проснувшись, он снял с каменной полки Новый Завет и начал читать. Последнее время он пытался читать то одно Послание, то другое, но никак не мог извлечь из них никакой пользы, потому что ничего не понимал, и посему решил было совсем оставить эти попытки. Но однажды ему в глаза бросились несколько слов апостола Иоанна, которые тут же завладели его вниманием. К своей великой радости он обнаружил, что Первое послание Иоанна, как и его Евангелие, вовсе не было для него книгой за семью печатями. Вот и сейчас он открыл его на третьей главе и читал до тех пор, пока не добрался до слов: «Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою: и мы должны полагать души свои за братьев».