— Кейт! — всплеснула руками миссис Гарди.
— У меня аппетит пропал, — проворчала Ева.
— Я только хотела сказать, что на свете есть много такого, чему не сразу найдется объяснение, — бросила Кейт, сложив руки на груди.
Ева лихорадочно собирала вещи. Уикенд заканчивался. Пора уезжать, пора перестать думать об этих…
Глазах.
А они ее преследовали, будто пытались что-то ей сказать, все так же глядя на что-то за ее спиной.
— Папа, — попросила Ева, когда они уложили вещи в багажник, — можно остановиться у госпиталя?
Он нервно улыбнулся:
— Мы же были там всего полтора часа назад. Давай с дороги позвоним, ладно?
Ева и Кейт сели на задние сиденья. Мистер и миссис Гарди впереди.
Машина тронулась, и под колесами заскрипел снег. Миссис Гарди включила приемник и стала искать программу со сводкой погоды.
Ева сидела, откинувшись на заднюю спинку. Как она ни пыталась отмахнуться, Танины глаза неотвязно стояли перед ее мысленным взором.
Скоро Тане станет лучше, и глаза исчезнут.
Перестань думать об этом.
Она пыталась сосредоточиться на радиопередаче.
Слушай. Выкинь все из головы.
Радиостанции сменяли одна другую. Сорок хитов сезона. Помехи. Что-то занудное из классики. Заграничная станция. Снова помехи.
— …совершенно необъяснимый случай произошел в Горном госпитале, — послышался голос диктора.
Ева наклонилась вперед:
— Оставь!
— …где сегодня вечером, — продолжал голос, — несмотря на героические усилия медперсонала, скончалась четырнадцатилетняя девочка Таня Бернсен…
Число заболевших достигло семидесяти трех.
Еще ожидается?
По меньшей мере еще дюжина. Родственных связей почти нет. Мутация происходит бессистемно.
Тенденция оказалась более стойкой, чем мы полагали.
На экране компьютера Кейт всплыл отрывок из газетной статьи:
— Сара Фишер, четырнадцати лет, — читала Ева, — умерла от осложнения подагры.
— Видишь? — проговорила Кейт. — Где это видано, чтобы в нашем возрасте была подагра? Я о таком не слыхивала.
Ева начала лихорадочно нажимать на мышь, открывая закладки, которые сделала Кейт. На экране вспыхивали имена и лица. Целая вереница смертей: Мерил Хебер, Уолтер Гилберт, Брианн Дейвис, Фрэнсин Этковиц…
— Прокручивай до конца. На одном имени есть отсылка, — сказала Кейт.
«Алексис Уэйнрайт… за несколько дней до четырнадцатилетия… раннее склерозирование артерий… дополнительная информация, нажмите… «Бинго».
Ева кликнула. На экране вспыхнул другой сайт:
ЖУРНАЛ ОБЩЕСТВА ГЕНЕТИКОВ И ПАТОЛОГОВ
ПРЕЖДЕВРЕМЕННОЕ УКОРОЧЕНИЕ ТЕЛОМЕРЫ
В ХРОМОСОМЕ ПОДРОСТКОВ
«Предположение о роли длины теломеры в процессе созревания организма многое объясняет в смерти четырнадцатилетней девочки из Колд-Харбор, у которой выявлено генетическое отклонение, явившееся, по мнению врачей, причиной раннего старения организма. Дальнейшее обследование выявило наличие поврежденной хромосомы у одного из родителей девочки, хотя симптомов заболевания не обнаружено».
— Ты просто научный гений! — воскликнула Кейт. — Ты хоть слово поняла из всей этой абракадабры?
— Думаю, да, — ответила Ева. — Это такие штуки в организме каждого человека — хромосомы. Они содержат ДНК, из которых состоят гены, отвечающие за протеины, или белки, благодаря которым ты, собственно, и есть то, что есть. Биология шестого класса.
— Меня, судя по всему, в тот день не было.
— У хромосом на концах есть такие гибкие усики или хвостики. Их называют теломерами. У нас они гибкие, потому что у нас такой возраст. А как только мы доживем до возраста наших родителей — пиши пропало. Они ссыхаются. Некоторые генетики считают, что теломеры контролируют возрастной процесс. В них заложена программа, которая указывает организму, когда ему стареть: коже становиться морщинистой, волосам выпадать, ну и так далее…
— Фу, какая гадость.
— А у этой девочки теломера ссохлась слишком рано, — объяснила Ева.
— Мд-а.
— Она унаследовала этот мутированный ген от одного из родителей, но у самих родителей никакой болезни нет. Ее мама или папа просто имеют такой ген, и кто-то из них передал его ей.
— Так эта девочка умерла от старости?
— Или какой-то ее орган вдруг быстро постарел.
— Я же так и говорила. Одно и то же у многих подростков. Видишь? Я не такая уж глупая. Это эпидемия!
— Но это только теория, Кейт, — охладила ее пыл Ева. — Посмотри первое слово, которым начинается заметка. «Предположение». Точно никто не знает.
— Но так бывает со всеми великими открытиями. — Кейт схватила мышь. — Мы на пороге чего-то грандиозного, Ева. Премии Тоуни.
— Бери выше — Нобелевской.
— Не смейся. Мне кажется, я могу найти и другие сайты.
Кейт начала бродить по Интернету, и на экране выплывали все новые фотографии, иконки, тексты.
Лицо.
Оно промелькнуло в череде сменяющих друг друга образов, так что его и разглядеть было невозможно.
— Стоп! — крикнула Ева.
— Что? — спросила Кейт.
— Вернись назад.
Кейт кликнула раз, другой…
Вот оно!
Выплыло лицо. Фотография из школьного ежегодника. Смотрит куда-то вдаль. Тысячи таких лиц заполняют тысячи ежегодных книжек выпускниц средней школы.
Подпись: АЛЕКСИС УЭЙНРАЙТ.
Но лицо до жути знакомое.
Мое лицо!
Нет. Волосы не такие. Короче. Кроме того, Ева ни за что не одела бы мятую тенниску, когда надо сниматься для выпускной фотографии.
Ева опустилась на колени. Заглянула в глаза.
Глаза. Я знаю их.
Мои. И не мои.
— Чудеса, — пробормотала Кейт. Ее палец замер на клавише мыши. — Она же вылитая ты.
Она незнакомка.
Вот и все.
Просто фотография.
В жизни она, наверно, совсем на тебя не похожа.
Не была похожа. Она умерла.
— Ева? Земля зовет Еву! Очнись! — тараторила Кейт.
Глаза Евы теперь впились в подпись.
Что-то стало всплывать в сознании. Какой-то образ.