— Луга Вена? — спросил он взволнованным голосом. — Как мы попали сюда?
— Да, Дорьян, Луга Вена. — Старая женщина улыбнулась.
Легко ступая по траве, к ним приближалась фигура в одеяниях элловена.
— Элловена Ренайя? — спросил Дорьян, не веря собственным глазам и продвигаясь поближе, чтобы удостовериться. — А я думал, что вы мертвы, — неловко выпалил он.
— Это так, — согласилась она.
— В самом деле? — Он посмотрел на серебряный простор. — Значит, и я тоже мертв?
Она подняла руку.
Появилась еще одна фигура. Элловен Майн.
— Приветствую тебя, Дорьян, — сказал он.
— Но ведь вы-то живы? — Элловен Майн отрицательно покачал головой, и Дорьян уже не знал, что думать. — Значит, и я тоже мертв?
— Не совсем. Ты жив благодаря тому, что отдала тебе твоя бабушка.
— Тому, что отдала бабушка… — потрясенный Дорьян посмотрел на Марину. — Нет. Ты ведь…
Лицо Марины оставалось спокойным и радостным.
— Я не могла позволить тебе умереть, Дорьян, — сказала она.
— Но…
— Так лучше, — заверила его Марина. — Я прожила долгую жизнь.
Прежде чем Дорьян мог ответить, элловена Ренайя сделала шаг вперед.
— Мы должны кое-что показать тебе, — сказала она.
Она ласково прикоснулась к его голове. И Дорьян сразу словно бы вознесся в светлый воздух, сделался его частью. Взгляд его охватывал целый мир. Он увидел полную жизни драгоценную сферу, украшенную растениями и животными, водой и огнем, птицами и рыбами. Он увидел людей, увидел их души, некоторые светились, другие сияли небольшими солнцами, третьи были серыми и тусклыми. Он увидел и еще кое-что — блистающую серебряную оболочку, окутывающую весь мир.
— Это Серебряная граница, — пояснила элловена Ренайя.
— Приглядись к ней повнимательнее, — предложила ему бабушка.
Дорьян заметил тусклые серые зерна, прокравшиеся в блистающее серебро.
— Мир формы более не безопасен, — проговорил элловен Майн.
И вдруг зрение Дорьяна переменилось. На мир словно бы упала серая пелена. Даже вода перестала искриться. Дорьян посмотрел на людей, стараясь разглядеть среди них самые яркие души, которые только что видел, однако же не сумел их найти. Но лишенным света не было числа.
— Нет, — сказал он. — Этого не может случиться.
— То, что ты видишь сейчас, пока еще не случилось. — Он услышал голос Марины. — Однако Граница в опасности.
Видение внезапно рассеялось. Дорьян не мог толком осознать то, что видел. Значит, бабушка его умерла? И элловены тоже? Он ощутил смятение, несмотря на то что стоял на Лугах Вена. «Место, где царит высший мир и покой во всех пространствах, и я ощущаю тревогу».
— Серебряная граница удерживает князя Тьмы, — проговорила Марина. — И она рушится.
Дорьян не знал, что делать.
— Зачем вы показали мне все это? И почему вы не способны удержать Границу в неприкосновенности?
— Обрушить и восстановить Границу может только живой человек, — проговорил элловен Майн. — Мы не можем возвратиться в мир форм, но ты, Дорьян, должен это сделать.
Майн продолжал говорить — о Серебряной границе и Замке целителей; о том здании, которое иногда называют Домом-на-рубеже, использовавшемся элловенами многие века для охраны Границы… однако Дорьян все надеялся, что Марина вот-вот вмешается в разговор и скажет ему, что он видит обыкновенный кошмар, а не вещий сон. Но она молчала, и элловен Майн продолжил:
— Сегодня, Дорьян, Граница падет. Если только кто-нибудь из мира форм не воспрепятствует этому.
Дорьян чувствовал себя все более и более неуютно.
Ренайя похлопала его по плечу и достала изнутри своего одеяния крошечный фиал.
— Возьми его, — приказала она. — Пей.
В прозрачном фиале искрилась и сверкала жидкость.
— Что это?
— Сущность Вена, — ответила она. — Эта жидкость излечит тебя от последствий твоих путешествий.
Дорьян опустил голову:
— Я не достоин.
— Пей. Тебе нужно исцелиться.
Дорьян вспомнил, какую невозможную усталость испытал после спасения Маэвы… то сухое и растрескавшееся ложе ручья, возле которого его отыскала Марина. Не скрывая желания, он посмотрел на искристую жидкость.
— Я не достоин этой чести. Я нарушал законы дримвенов. Не один раз.
Элловен Майн подошел к Дорьяну.
— Нарушая букву закона, ты следовал его духу. Тобой руководила не жадность, и не гнев, и не жажда власти. В противном случае мы не получили бы права передать тебе этот фиал.
Дорьян посмотрел на свою бабушку. Марина кивнула.
Он принял фиал из рук Ренайи со всей почтительностью, вынул пробку и, запрокинув голову, выпил все до последней капли. Язык его ощущал невозможный, немыслимый вкус, словно бы жидкость эта состояла из серебряного света, лежавшего над этими лугами. Дорьян почувствовал, что сможет сделать буквально все.
Он низко поклонился:
— Спасибо вам.
Распрямившись, он заметил, что все трое, выжидая, глядят на него. Он вздохнул.
— А теперь, пожалуйста, объясните мне, как можно спасти Границу.
Элловен Майн начал описывать все премудрости Дома-на-рубеже и рассказал, каким именно способом Берн и ловена Камбер замыслили разрушить его.
— Однако еще есть шанс восстановить защиту, если ты сумеешь вовремя попасть туда.
— Я должен буду вернуться в Замок?
— Да. И вот что тебе следует сделать. — Майн приступил к долгим и подробным наставлениям. — Но прежде чем ты отправишься туда, Дорьян, запомни следующее. — Голос его сделался еще более серьезным, чем когда элловен вел речь о Границе. — Ты совершил уже семь путешествий во сне, когда разум твой увлекал за собой собственное тело. Тебе будет позволено совершить еще три. Если ты осмелишься отправиться в четвертое, тебя ждет немедленная смерть.
— Всего только три?
— Подобные путешествия являются неестественными для мира форм; совершать их может лишь человек, обладающий огромным родством с другими мирами. Тебе известна цена, которую заплатило твое тело. Тебя исцелили, но твоего здоровья хватит только на три такие дороги. Используй же их с мудростью.
— А как же те, кто путешествовал вместе со мной? Они тоже претерпели ущерб? Или это ждет их в следующих путешествиях со мной? Пожалуйста, скажи, что это не так.
— Жизненная сила каждого из путешественников претерпевает ущерб, однако их урон не настолько серьезен, как твой. Путешествий будет немного, и они оправятся. Но запомни — три, и ни одним больше, — проговорил Майн. — А теперь тебе пора возвращаться. За то время, пока ты был у нас, в мире форм прошло много часов. В пустыне сейчас вечер, а в Замке целителей время близится к полуночи.