Он не договорил. Гест страшно взвыл, рванулся куда-то, перед моими глазами взорвалась оранжевая вспышка, ничего вокруг не осветив, потом она погасла, и погасло вообще все, ничего не было видно, пустота…

ГЛАВА VIII Плен и чужой мир

ОЛЯ ПОЛУНИНА

Я уже потеряла счет времени, когда почувствовала, что что-то происходит. Темнота и тишина вдруг сменились тем оранжевым туманом и голосами. Но теперь я ощущала враждебность всего вокруг.

Все было как в трансе. Меня подняло вверх, как на лифте, а потом вытолкнуло в какое-то другое место, как бы в другую комнату. Но я знала, что нахожусь еще в том пространстве, где не могу ничего пред^ принять, не могу даже нормально шевелиться.

Туман раздвинулся и образовал подобие стен. Я подняла голову и увидела ребят.

Их тоже втолкнули сюда, как и меня. Я лежала на холодном, словно бы туманном полу. Не могу сказать, из чего он был сделан. Макс искал свои очки, Катя уже вскочила на ноги и носилась по комнате, ощупывая стены, будто надеялась найти дверь. Дима и Наташа сидели на полу, испуганно оглядываясь, а Игорь лежал ничком, сжимая в руке ошейник.

— Макс!

— Оля!

Я выбросил вперед правую руку, и на уфологе загорелась одежда.

Он наконец нашел свои очки, подбежал ко мне, помог встать.

Я подумала: если он здесь, то все хорошо. Можно больше ничего не бояться. И у него было такое лицо, будто теперь уж все позади, остается только толкнуть дверь и выйти отсюда.

Мне опять вспомнилось то красивое стихотворение. Макс всегда знал, о чем я думаю.

— Так как там дальше у Гумилева?

— Оно довольно длинное, я точно не помню его целиком. Там было еще такое:

Как конквистадор в панцире железном,

Я вышел в путь и весело иду…

— Впрочем, это, кажется, из другого стихотворения.

— Гест! — позвал Игорь, потихоньку поднимаясь. — Тут творится неизвестно что, а они стихи читают, — проворчал он. Увидел ошейник и сел, тупо глядя на него.

— А где Гест? — спросил он так, будто все остальное в порядке, только вот собака у него сбежала.

— Наверное, в одиночной камере, — ответил Макс. — Есть предположения насчет того, где мы?

— Внутри блока, — сказала Наташа, — я чувствую первые два его экранирующих слоя, но, скорее всего, их больше. Это грандиозный блок на астральном уровне, но что это на материальном уровне, я не знаю.

— Хоть что-то, — развел руками Дима, — это тот самый Колокол, о котором говорил Гест. Жаль, что его тут нет. А мы сами не знаем свойств этого Колокола.

То отдыхая в радостном саду,

То наклоняясь к пропастям и безднам…

Макс не был слишком озабочен тем, что происходит вокруг. И мне тоже так захотелось: закроешь глаза, подумаешь о приятном, и все плохое исчезнет само собой.

— И что же теперь делать? — обиженно протянула Наташа. На стихи ей было наплевать!

— Хороший вопрос. Как его уничтожить, мы знаем… — рассудительно сказал Дима.

— Ты, может, и знаешь, а я не знаю! — тут же вставила свое слово Катя.

— Понимаешь, посадить нас сюда — все равно что запереть здесь АЭС. Наша энергия при направленном воздействии на стенки Колокола разорвет его моментально, — все-таки вернулся к реальности Макс. — А мне так хотелось дослушать хотя бы про конквистадора!

— Так чего ты сомневаешься?!

— Я не знаю, что будет потом. И где сейчас находится Колокол. Есть вариант, что, разрушив его, мы провалимся прямо в космическое пространство. — Макс говорил так серьезно, что становилось совсем страшно. Когда о том же самом говорил Дима, такой щуплый и не умеющий казаться серьезным, то хотелось сказать ему: «Да брось ты!» А когда что-нибудь плохое предсказывал Макс, опасность становилась очень близкой и ощутимой. И теперь про это космическое пространство… Интересно, как это — падать в открытом космосе? И можно ли вообще там падать?

Про себя я подумала то же самое. Мне казалось, что меня поднимает вверх.

Макс посмотрел на часы. У него на руке были отличные дорогие механические часы. Сейчас он смотрел на них с таким интересом, что мне стало не по себе.

— Есть еще у кого-нибудь часы? — спросил он наконец.

Они оказались еще у Кати и Димы.

— Есть, но мои почему-то стоят, — сказал наш медиум.

— И мои!

— В том-то и дело, — задумчиво произнес Макс. — Мои показывают точное московское время и не ломались уже двадцать лет — они перешли ко мне по наследству. Здесь явно что-то не то.

— Ладно, ну их к богу в рай, — не выдержала Катя, — мы тут так и будем сиднем сидеть или всетаки попробуем вылезти?!

— Катя, это риск, — серьезно взглянул на нее Макс, — большой риск.

— Ну и пусть! — уперлась Катя. — Мне плевать!

— Действительно, ерунда какая-то! — поддержал ее Игорь. — Что мы теряем? Может, если мы не разломаем тут все, нам вообще крышка?!

— Человек имеет право на свободу! Неотчуждаемое! — с отчаянием в голосе крикнул Дима.

— Давайте выбираться! — подхватила Наташа.

— Оля, а ты как считаешь? — повернулся ко мне Макс.

— Я тоже так думаю, — ответила я.

— Мне тоже приходит в голову только такой план действий, — подумав, сказал наконец Макс. — Но, поскольку это связано с риском, я не считал себя вправе навязывать вам свое мнение.

— Ну, хорош размазывать! Выбираемся? — спросила Катя.

— Конечно.

— А как?

— Слушайте внимательно. В этой энергетическом конструкции есть свои токи античастиц.

Я прислушалась и почувствовала, как по периметру «комнаты» ходит нечто вроде волны, сгустка этого враждебного тумана. И все это тоже ощутили.

— Значит, так, — начал командовать Макс, — концентрируйте энергию.

Мы взялись за руки.

— Ловите поток энергии в блоке, следите за ним. Все его чувствуют?

(пропуск текста)

волну оранжевого тумана, которая ходила вокруг нас, как акула, кругами, и они, кажется, постепенно сокращались.

Макс взял меня за плечо — подключился. Волна оранжевого тумана подступает все ближе и ближе.

Макс вытянул вперед свободную руку, и я почувствовала, что энергия, накопившаяся в нас, в долю секунды перешла на нее.

Волна подкатилась совсем близко. Вот она прямо напротив его указательного пальца…