— Ну, тонтон-макуты это совсем из другой оперы, — блеснул своими знаниями Старик, — это на Гаити. И то в далеком прошлом, когда там правил какой-то генерал-диктатор. А, тюрьмы там наверняка обычные, сейчас всюду цивилизация, защита прав человека и прочее. И, вообще, причем здесь тюрьмы? Мы не собираемся нарушать эквадорские законы и попадать за это в местную каталажку.
— Мы? — возмутился я, — вот, причем здесь я — объясни мне, пожалуйста. Собираешься грабить индейские могилы, так это занятие не для меня! Я не намерен участвовать в этих грязных делишках…
— Да, почему, вдруг, могилы? — рассердился Старик, — ты же выслушай меня сначала. И до конца. Потом будешь возмущаться, если будут на то причины.
— Ну, давай, — покорно согласился я, — только плесни еще по одной, чтобы слушать было интереснее.
— Виталия Андреевича ты знаешь, — утвердительно произнес Старик, после того, как мы опорожнили очередные стаканы.
— Знаю, конечно, — подтвердил я, закусывая аппетитным ломтиком помидора.
Виталий Андреевич был нашим общим знакомым по увлечению кладоискательством, несколько раз мы выезжали с ним и в совместные экспедиции.
— А, знаешь ли ты, что он внезапно разбогател?
— Да, нет, мы не настолько близки с ним, и вообще я уже давно его не видел.
— Месяц назад он открыл свой собственный антикварный магазин, купил новую квартиру и начал строительство загородного особняка.
— Наткнулся на легендарные радзивилловские сокровища, — усмехнулся я.
— В том то и дело, что нет. Это не клад. Точнее, клад, но не из наших мест и имеет не совсем кладное происхождение.
— Из Эквадора?
— Да. Богатство свалилось на Виталия Андреевича после его возвращения из туристической поездки в Эквадор. А, может, вовсе и не туристической… Так вот, вчера я взял пару пузырей его любимой водочки «Nemiroff на бруньках», мы неплохо вечером в его лавке посидели, и я расколол его вчистую. Ты же знаешь, принять на грудь он любит и чрезвычайно…
— Что есть, то есть, — подтвердил я заинтересованно и тут же добавил с сомнением, — и он тебе все рассказал? Что-то на него не похоже.
Виталий Андреевич по своей натуре был весьма скуповатым человеком, и я не припомню случая, чтобы он рассказывал о своих, даже не очень значительных находках и, тем более, не выдавал мест своих изысканий.
— Не похоже, — согласился Старик, — однако, здесь он расслабился. Возможно, под влиянием неожиданного успеха и привалившего богатства. Ну, и водочка, соответственно, повлияла.
— И что же он тебе поведал?
— Не только поведал, но и собственноручно записал, — с этими словами Старик выудил из своего портмоне сложенный вдвое клочок бумажки и протянул мне.
На неровно оторванной четвертушке формата А-4 было неровными скачущими буквами написано название некого населенного пункта, состоящего из четырех слов и фамилия человека, судя по его имени и фамилии — француза.
— И…, - я отдал листок своему собутыльнику и изобразил на своем лице большой вопросительный знак.
— Это человек, у которого Виталий Андреевич приобрел большую партию старинных золотых изделий доколумбовой эпохи.
Далее, со слов Старика, ему была рассказана следующая история. Виталий Андреевич, будучи, якобы, в туристической поездке в Эквадоре (что слабо сообразуется с его натурой), познакомился там с одним французом-коллекционером, который за смешные деньги продал ему целую кучу золотых украшений, а также предметов культа и обихода индейского происхождения. Француз пояснил, что большую часть из них он нашел сам, а остальные скупил у местного населения, которое активно занимается раскопками древних индейских городов и захоронений. Возвратившись на родину, Виталий Андреевич быстро распродал приобретенное на одном из российских интернет-аукционов, наварив на этом сумасшедшие проценты.
— О конкретных суммах речь не шла, — пояснил Старик в ответ на вопросительно поднятые мной брови, — этого с Виталия Андреевича не вытянешь, даже если влить в него целую бочку водки, ты же знаешь. Однако… Открыть антикварный магазин, купить новую трехкомнатную квартиру и затеять строительство особняка… И это в условиях кризиса, в том числе и всемирного… Сам понимаешь — деньги получены хорошие.
— М-да-ааа, — в моем голосе звучало неприкрытое сомнение, — и ты ему полностью поверил?
— Ну, не полностью… Но в Эквадоре-то он был? Был. Это факт. При всем его скупердяйстве — отправиться не куда-нибудь в Крым, а за океан? Француз тоже, похоже, существует. Ну и главное — материальные следы, появившиеся после его поездки. Вещественные доказательства, как говорят юристы — в наличии.
— Меня беспокоит не это, — заметил я, подчеркнув словосочетание «не это».
— А что?
— То, что он так легко сдал источник своего быстрого обогащения. Ну, не в его это манере… Почему он не захотел съездить туда еще разок и еще разок резко обогатиться? А потом и еще. Вместо этого, он бесплатно… Бесплатно ведь?
— Ну, да, — сказал Старик, — не считая трех бутылок дорогой водки и закуски. Но это, конечно, мелочи. Фактически — бесплатно.
— Вот, — продолжил я, — вместо того, чтобы потихоньку наживаться самому, раз это так легко и быстро, Виталий Андреевич вручает тебе, ни с того ни сего, такой роскошный подарок.
— Я об этом думал, — признал Старик, — но, знаешь, по-моему, он всю жизнь стремился разбогатеть, это произошло, и он просто обалдел… Он достиг, чего хотел и большего ему не нужно. Ну и алкоголь свое влияние оказал, безусловно. Он же рассказал мне о своем дельце в самом конце, когда мы были уже на бровях… И потом — мне кажется, когда я уходил, он уже сожалел о рассказанном. Так мне показалось.
— И все-таки, мне кажется, тут что-то не то. Не знаю что, но выглядит эта история очень и очень странно, если не сказать большего.
— С утра я залез в Интернет, — продолжил Старик, — и заглянул на эти аукционы. Все эти антикварные вещицы уходят мгновенно и по бешеным ценам. На форумах же идет базар, что скупают их московские и питерские дельцы для дальнейшей перепродажи новым русским богатеям в их частные коллекции. И, мол, честным коллекционерам не выдержать конкуренции по причине вбрасывания крупного бабла и надо что-то предпринимать, чтобы остановить творящийся беспредел.
— Бешеные цены? — задумчиво пробормотал я, — ну, например?
— Золотая статуэтка ламы, вполне возможно принадлежавшая Виталию Андреевичу, ушла за семнадцать тысяч зеленых, при первоначальной цене шесть тысяч.
Я только присвистнул. Таких кладов на территории Беларуси сразу и не припомнить.
— Нам нужно побывать у этого француза, — как уже о чем-то решенном, подытожил Старик, — уверен это реальная личность и реально, то, что именно он, продал Виталию Андреевичу старинные индейские сокровища.
— Почему нам? — возмутился я, — у меня, кстати, на носу отпуск, и я хочу провести его в родных белорусских лесах, в поисках боровиков, подосиновиков и прочих лисичек.