Впрочем, на этот счет у Виты сложилось свое собственное мнение. Правда, она нашла его чрезвычайно любезным.
Служащий магазина ввел ее в заднюю комнату, где она смогла спокойно поговорить с хозяином. Девушка объяснила, что она хотела бы помочь своему дорогому другу, виконтессе, предоставив в ее распоряжение некоторую сумму денег для ее бедного сына. Молодой человек оказался в весьма затруднительном положении. Он проиграл значительную сумму в карты и теперь должен вернуть долг чести одному очень суровому джентльмену.
– Но если только леди Кроун узнает, что для того, чтобы достать эти деньги, мне придется продать свои драгоценности, она никогда не позволит мне сделать это, – объясняла Вита своим ангельским голоском. – Вот почему я должна все сделать втайне от нее. После того, как я отдам деньги, будет уже слишком поздно отказываться от моей помощи.
– Но я могу быть вполне уверен, что эти драгоценности ваши, синьорина? – с подозрением глядя на нее, спросил ювелир.
Впрочем, он вскоре отбросил сомнения, не в силах устоять перед умоляющим взглядом этих честных, прекрасных глаз. К тому же он был тронут теплотой, с которой Вита поведала ему о своем желании помочь бедному молодому человеку и его охваченной отчаянием матери.
– По счастью, я богата, синьор, уверяю вас, – сказала она в заключение, – и я не могу оказаться столь бессердечной, чтобы спокойно смотреть на страдания моего лучшего друга.
– Ваша доброта, синьорина, делает вам честь, – наконец сказал ювелир.
Вита ощутила, что краска стыда заливает ей щеки, но она не стала спорить с ним.
В конце концов она получила весьма внушительную сумму за свои драгоценности, которая, насколько она могла судить, была лишь немногим меньше их настоящей стоимости. При этом она не могла не подумать, что, если бы не производила такого благоприятного впечатления на людей своей юностью и невинностью, все могло бы оказаться много хуже.
Итак, она сделала еще один шаг на пути к намеченной цели, преодолела еще одно препятствие. Осталось последнее – ей надо было так тихо и незаметно ускользнуть завтра утром из отеля, чтобы никто об этом не узнал и не спохватился до того, как корабль отплывет и она окажется вне пределов досягаемости.
Марта, которая с возрастом стала весьма неодобрительно относиться к всевозможным поездкам и путешествиям и очень не любила их, уже распаковала вещи Виты. К счастью, пустые саквояжи все еще стояли в коридоре перед ее спальней.
Вита, разумеется, не собиралась брать с собой всю свою одежду, а только те наряды, которые, с ее точки зрения, могли быть необходимы ей в Дамаске, и особенно костюмы для верховой езды.
Как только она осталась одна, девушка затащила к себе в спальню большой саквояж и быстро сложила в него все самые необходимые вещи, которые, как ей казалось, могли понадобиться в дороге, пока она не доберется до кузины Джейн.
Затем она присела к столику и написала письмо леди Кроун. Вита откровенно объяснила ей, что уехала, так как хочет повидать свою кузину, о которой она так много слышала с тех пор, когда была еще ребенком.
Вита также написала, что прекрасно сознает, что, если бы она об этом упомянула заранее, ее бы ни за что не отпустили в путешествие, и поэтому она решила поступить по-своему.
Девушка попросила о ней не беспокоиться, потому что она отправляется в Сирию в сопровождении очень опытного и надежного человека, которого ей рекомендовали в одной внушающей доверие конторе.
Далее она писала:
«Я не думаю, дорогая леди Кроун, что буду отсутствовать более трех недель. Быть может, вы и мистер Девенпорт подождете меня в Неаполе? Когда я вернусь, мы сможем решить между собой, что скажем, если понадобится, папе. Я умоляю вас ничего ему пока не сообщать и не расстраивать его. Вы ведь знаете, как он занят, и папа будет очень волноваться и сердиться, если узнает, что я уехала без спроса в Сирию. Я обязательно вернусь через три недели или, возможно, быстрее. Ведь между Бейрутом и Неаполем суда курсируют почти ежедневно».
Она на минутку задумалась, прочитала написанное, а затем добавила с озорной усмешкой:
«Возможно, мистер Девенпорт будет достаточно предусмотрителен, чтобы выкупить мои драгоценности, которые я продала одному весьма уважаемому ювелиру, чей адрес я прилагаю. Я рассказала ему грустную историю о том, что мне были необходимы деньги для одного молодого человека, который должен оплатить свои карточные долги.
Мистер Девенпорт может сказать, что игрок отыграл потерянное и теперь хочет возместить мне те деньги, которые я истратила на него. Мы ведь с вами не хотим, чтобы папа потребовал объяснений, куда девались все мои драгоценности, когда я вернусь домой».
Вновь став серьезной, Вита задумалась, покусывая кончик пера. Затем приписала:
«Пожалуйста, простите меня, если я вас расстроила своим поступком. Уверяю вас, что это вовсе не безответственный, легкомысленный порыв, как вы, вероятно, подумали, но поступок, от которого, возможно, зависит все мое будущее.
Мне совершенно необходимо увидеться с моей кузиной по очень важным причинам. Вот почему я умоляю вашу милость не сердиться на меня, а просто попытаться понять и пожелать мне счастливого пути и скорейшего возвращения. Надеюсь на ваше доброе сердце».
Вита вздохнула и, сложив письмо, надписала имя леди Кроун. Она оставила письмо на своем ночном столике, уверенная, что Марта обязательно найдет его завтра, когда придет ее будить.
Вита могла себе представить, какой поднимется переполох, когда обнаружится, что она исчезла. Но они уже ничего не смогут предпринять, чтобы остановить ее. Девушка была уверена, что ее спутницам ничего не останется, кроме как ожидать ее возвращения. Они не станут писать в панике ее отцу, так как не захотят испытать на себе его гнев и, главное, признаться генералу в том, что они так плохо выполняли взятые на себя обязанности заботиться о его дочери.
Вита долго раздумывала, не посвятить ли Марту в свои планы и не взять ли ее с собой, но потом оставила эту мысль. Марте было слишком тяжело пускаться в такое сложное и опасное путешествие, годы были уже не те, да и сил могло не хватить.
Хотя Марта обожала Виту и была с ней с самых первых дней ее жизни, она страшно переживала за то, что Вита с каждым днем все больше и больше напоминала свою печально известную, прекрасную кузину Джейн, поведение которой Марта горячо осуждала.
Именно Марта всегда говорила Вите: «Красота – на годы, а доброта – на всю жизнь»… «Ты глядишься в зеркало, а Господь смотрит тебе в душу!»
Когда Марта повторяла Вите эти старые поговорки, девушка безошибочно угадывала в ее добром голосе нотки беспокойства. Это был страх за нее: ведь девочка, которую она так любит, больше уже не тот шаловливый ребенок, которым можно было управлять, а личность, отличающаяся независимым нравом и стремящаяся во всем следовать своим собственным, особым путем.