– Я могу… это понять, – тихо произнесла Вита, заметив, что он снова замолчал. Ей нетрудно было вспомнить, как действовали на нее рассказы о пустыне и странной, волнующей жизни бедуинов.
– Я это знаю. – Он поднял на нее глаза и посмотрел долгим взглядом, от которого у нее закружилась голова. Затем он вновь отвернулся.
– В последний год, который я должен был провести в Сорбонне, мне тогда как раз исполнился двадцать один год, – продолжал шейх, – я потерял голову от любви к одной английской девушке.
– Илейн! – невольно вырвалось у Виты, и она тут же пожалела о своей несдержанности.
Шейх в изумлении посмотрел на нее.
– Откуда вы узнали ее имя?
– Вы сами так назвали меня… однажды, – покраснев, тихо ответила Вита.
– У нее были такие же волосы, как у вас, – произнес шейх. – Вот почему с тех пор все светловолосые англичанки вызывают у меня… – Он замолчал, оборвав себя на полуслове, но по тому, как плотно сжались его челюсти и сверкнули глаза, Вита поняла, что именно он хотел сказать.
– Как вышло, что она смогла причинить вам такую боль?
– Она обещала выйти за меня замуж, – ответил он, отводя глаза. – Я вернулся в Испанию просить благословения отца. Он отказал мне, мы поссорились… сильно поссорились. Он заявил мне, что Илейн, а она была актрисой, нужны только мои деньги, но не я. Я возразил, что все равно женюсь на ней. Но отец сказал, что если я решил это серьезно, то я ему больше не сын и с этого момента могу рассчитывать только на себя. Мы разругались, и я ушел, хлопнув дверью. Я был уверен в любви Илейн.
– Она… сама говорила вам об этом? – спросила Вита.
Ее вдруг больно кольнула мысль, что шейх и эта англичанка по-настоящему любили друг друга.
– И довольно ясно подтверждала свои слова, – криво усмехнулся шейх. – Но вскоре, к своему стыду, обнаружил, что я такой же глупец, как и все остальные молодые ослы, которые верят женским клятвам.
Он невольно взглянул на Виту при этих словах и, заметив боль, отразившуюся в ее глазах, поспешно сказал:
– К тебе это не относится, сокровище мое, я говорю о других женщинах. Обо всех тех женщинах, которых я успел узнать за свою жизнь.
Вита коротко вздохнула, затем попросила:
– Расскажи мне… об Илейн. Чем это закончилось?
– Я вернулся в Париж, – продолжал шейх, – уверенный, что, несмотря на то, что мой отец оставил меня без гроша в кармане, это никак не отразится на чувствах моей Илейн ко мне. Я решил, что найду работу, любую работу, и мы сможем пожениться и быть всегда вместе… Наивный дурак, глупец!
Он замолчал, и через некоторое время, видя, что шейх не собирается продолжать, Вита спросила:
– И что случилось дальше?
– Дальше? – Он горько усмехнулся. – Она просто посмеялась надо мной. Отец был прав. Ее не интересовал нищий, молодой, без памяти влюбленный в нее болван. Ей был нужен только богатый жених.
– Как это бессердечно! – возмущенно воскликнула Вита и, едва не забыв запрет, уже хотела было взять его за руку, но вовремя остановилась, заметив выражение его глаз. – И что вы сделали тогда?
– Поскольку я был совершенно раздавлен случившимся, Отман уговорил меня ехать с ним и пожить вместе с его племенем.
– И, судя по всему, вы приняли его предложение.
– Да. К тому времени я уже хорошо знал арабский, и Отман много рассказывал мне о своем племени, об их обычаях, о жизни в пустыне. Мне хотелось все забыть и начать новую жизнь. Так оно и произошло, словно небо услышало мои молитвы.
Шейх задумчиво потер виски, собираясь с мыслями. Вита молча ждала продолжения его рассказа.
– Когда мы добрались до Дамаска, то узнали о страшной трагедии. Погиб отец Отмана – шейх эль-Хассейн. Все ждали Отмана, так как, кроме него, некому было возглавить племя, его младший сводный брат Хеджаз был совсем еще ребенком. Так Отман стал шейхом, а я – его правой рукой во всем. Ему было трудно начинать вот так, сразу после Сорбонны, ведь прошло много лет с тех пор, как он был последний раз на родине. Он делился со мной всеми заботами, доверял, как родному брату. Мы много часов провели вместе в пустыне, раздумывали над проблемами племени… Однако беда, говорят, не приходит одна. Через два месяца после нашего приезда и смерти старого шейха Отман подхватил тяжелую лихорадку, и через несколько дней его не стало.
Шейх снова умолк, и Вита поняла, как трудно даются воспоминания.
– Перед смертью он просил меня стать на время во главе племени, пока не подрастет его младший брат, которому тогда было всего четырнадцать. Его соплеменники уже успели узнать меня за это время, мне доверяли.
– Так вы стали шейхом! – воскликнула Вита, пораженная его рассказом.
– Все эти восемь лет я выполнял обещание, данное мною другу, возглавлял племя, пока Хеджаз не стал достаточно взрослым, чтобы занять место, принадлежащее ему по праву.
– И теперь… он вернулся, – еле слышно произнесла Вита.
– Да, он получил солидное образование, как и его старший брат. Этого хотел их отец, чтобы его сын, новый шейх племени, был образованным человеком. Теперь он сможет занять достойное место среди наиболее цивилизованных шейхов, которые управляют племенами бедуинов. Ну а я… – он чуть помолчал. – Я остался не у дел!
В его последних словах явственно звучала горечь, от которой скривились его чувственные губы.
– Я и представить себе не могла, что вы не араб, – сказала Вита. – И я могу понять, почему племя так охотно приняло вас.
– Я испанец, хотя в моих жилах есть примесь другой крови: моя бабушка была англичанкой, – признался он. – Но все это не имеет значения. Сейчас я просто нищий, бездомный бродяга, без роду и племени.
Он вновь поднялся на ноги и прошелся по шатру, словно внутреннее волнение не позволяло ему сидеть спокойно.
Когда он встал и отвернулся от нее, Вита очень тихо сказала ему в спину:
– У меня есть деньги… много.
– Надеюсь, вы не думаете, что я могу ими воспользоваться? – спросил шейх с внезапно вспыхнувшей яростью. – Я еще не пал так низко, чтобы брать деньги у женщины. Если у меня больше ничего не осталось, это не значит, что я потерял свои достоинство и гордость!
Вита глубоко вздохнула и закрыла глаза.
Она знала, как горды испанцы, и понимала, еще когда только произносила эти слова, что он сочтет для себя невозможным даже подумать о том, чтобы принять от нее помощь.
И еще девушка думала в отчаянии, что, если она не сможет помочь ему решить его проблемы, он покинет ее, и они никогда более не увидятся.
Она поднялась со своего места и подошла к нему, стоящему возле выхода из шатра.
– Пожалуйста… выслушайте меня, – взмолилась она.
– Нет, – резко оборвал он ее. – Я все для себя решил, и что бы вы сейчас ни сказали, ничто не может изменить моего решения. Завтра я отправлю вас к вашей кузине. С самого начала было сумасшествием с моей стороны помешать вам ехать туда.