Когда они удалились, Картер опустился на стул на противоположном конце стола, в то время как Элли старательно делала вид, что занимается выписками из учебника истории и ни на что другое не обращает внимания. Однако мысли ее при этом неслись в бешеном хороводе.
«Теперь он подумает, что я в него влюблена. Но что с того? Пусть себе думает, что хочет…»
Чтобы успокоиться, она сделала два глубоких вдоха.
— Эй, — сказал Картер.
Оторвав глаза от тетради, она заметила, что он наклонился к ней и его лицо находится совсем близко. При этом он пристально смотрел на нее, словно гипнотизируя ее взглядом. Она механически отметила про себя, какие у него красивые темные глаза, длинные черные ресницы и тонкие, изящно очерченные прямые брови.
Огромным усилием воли ей удалось придать лицу скучающее выражение, но проступивший на щеках яркий румянец выдавал ее с головой.
— Боюсь, мы так и не были представлены должным образом, — сказал Картер. — Поэтому придется взять инициативу на себя. Итак, меня зовут Картер Вест.
— А меня — Элли Шеридан. — Ей очень хотелось подпустить в голос холодноватые светские нотки и, как ни странно, у нее это получилось. Кроме того, она сумела выдержать его пристальный взгляд, не продемонстрировав ни смущения, ни страха. По крайней мере, ей так казалось.
— Я знаю, — сказал он, поудобнее устраиваясь в кресле. Губы у него изогнулись в циничной улыбке, и Элли почувствовала, что интуитивно не доверяет этому человеку. — Нам нужно поговорить.
— Нужно? — холодно переспросила Элли. — И на какую тему?
— О тебе.
— Отлично, — сказал Элли. — Мой любимый цвет — синий, и я без ума от щенков. Теперь твоя очередь.
— Очень смешно, — сказал он, хотя выражение его лица свидетельствовало об обратном.
— А я вообще смешная, — ответила Элли. — И люблю пошутить. Извини, что не поставила тебя об этом в известность с самого начала.
Картер, похоже, начал испытывать раздражение.
— Что и говорить, полезная информация. Спасибо, что сообщила. Но я, собственно, хотел поговорить о другом. О том, в частности, что ты делаешь в Киммерии и как здесь оказалась. Новые ученики крайне редко приезжают к нам посреди летнего семестра. Это необычно.
Элли не понравился его тон, больше подходивший следователю. Она сложила на груди руки и откинулась на спинку стула. Он хотел знать правду, но она вовсе не обязана выкладывать ему свою подноготную.
Покрутив между пальцами ручку, она лукаво посмотрела на него и сказала:
— А может, я победила в конкурсе?
— Очень смешно, — снова сказал он с прежним мрачным выражением. — Но я сейчас совершенно не склонен шутить. И не надо бояться говорить правду. Итак, что в реальности привело тебя в эти стены?
«Похоже, он от меня не отстанет. Что ж, пусть получит по полной программе».
Она вызывающе вздернула подбородок и посмотрела на него в упор.
— Меня арестовали.
Он пожал плечами:
— И что с того?
— Я трижды подвергалась аресту. Улавливаешь?
— Ого…
— В течение одного года.
Картер тихонько присвистнул.
— Это я уловил. Но аресты не являются причиной для перевода в Киммерию. Это не юношеское пенитенциарное заведение и не трудовая исправительная школа. Почему же ты оказалась именно тут?
Элли почувствовала, что ее начинает переполнять злость, но усилием воли сдержала себя и ответила ему ровным спокойным голосом:
— Честно говоря, не имею ни малейшего представления. Родители сказали мне, что отныне я буду учиться здесь, и через несколько дней я уже стояла у ворот этого учреждения. Предки сообщили, что здесь занимаются особыми детьми. Уж и не знаю, что они вкладывали в эти слова.
— Любопытно… — Он некоторое время с интересом исследовал ее взглядом, как если бы она представляла собой некую головоломку или собрание редкостей и неординарных предметов.
Она неприязненно на него посмотрела:
— Что тебе любопытно?
— А вот что. Бывает, что эмоционально неуравновешенных или травмированных подростков переводят в нашу школу. Но ни в коем случае не в летний семестр. В летний семестр в Киммерии учатся и живут продвинутые ребята.
Вот теперь Элли взбесилась.
«Может, я должна вытатуировать у себя на лбу, что слишком тупа, чтобы находиться здесь?»
Она стала зло и быстро кидать в сумку лежавшие перед ней на столе учебники.
— Полагаю, вопрос относительно того, что я, возможно, не такая уж дура, не обсуждается? — Она словно выплюнула в него последние слова. — Ну а коли так, то мне надо работать втрое больше, чтобы хотя бы попытаться догнать вас, гениев.
— Эй! — Казалось, ее слова слегка озадачили Картера. — Не будь такой обидчивой. Это тебе не к лицу. Просто я хочу понять, что ты из себя представляешь.
Опять! Похоже, то же самое хотели понять Кэти, Джулия, Желязны, полицейские из лондонского участка и, уж само собой разумеется, ее родители. Сколько можно! Побросав книги в сумку, она резко повернулась к Картеру:
— Не рекомендую. Усек? Не надо меня просчитывать и анализировать. Я этого не люблю. Кроме того, мне не нравится, когда меня оскорбляют. Походя и даже не задумываясь об этом. Ты видел меня в классе, случайно подслушал какой-то дурацкий разговор и теперь, наверное, считаешь, что постиг меня — так, да? Ну так вот: ни черта ты обо мне не знаешь! Ни черта! Заруби это себе на носу…
Она выбежала из библиотеки и устремилась вверх по лестнице.
«…тридцать две, тридцать три, тридцать четыре…»
Она едва успела добежать до своей комнаты. Сумка выпала из ослабевших пальцев, а сама она, соскользнув спиной по внутренней стороне дверной створки, села на пол и, закрыв лицо ладонями, беззвучно зарыдала. Почему она здесь? Зачем она здесь? Все вокруг относятся к ней как к деревенской дурочке, проскользнувшей за ворота этой проклятой школы лишь волей случая. Она так разволновалась и расстроилась, что ей стало не хватать воздуха, но как она ни боролась с надвигавшимся паническим чувством, у нее начало темнеть перед глазами. Чтобы избавиться от паники и восстановить контроль над собой, она стала пересчитывать планки на деревянном полу, стоявшие на полке книги, фрагменты цветного стекла на окне, наконец, собственные частые захлебывающиеся вдохи и выдохи. Это помогло, и через некоторое время она немного успокоилась и почти пришла в норму.
Почувствовав себя лучше, поднялась на ноги, открыла дверь, оглядела в обе стороны коридор и, убедившись, что он пуст, побежала в ванную комнату, чтобы умыться холодной водой. Когда она приглаживала ладонями волосы, отворилась дверь и в ванную вошла Джулия. Увидев припухшие и покрасневшие от слез глаза Элли, девушка забеспокоилась и у нее на лице проступило озабоченное выражение.