Мать по привычке положила пакеты с покупками на небольшой столик в холле и молча прошла за отцом на кухню, чтобы приготовить чай. Дверь на кухню осталась приоткрытой, и Элли заметила, как мать, прежде чем достать из холодильника молоко, ободряющим жестом положила руку на плечо отца.
Пустяк, казалось бы. Тем не менее Элли сразу почувствовала, что этот жест не предвещает ничего хорошего.
Прошло еще какое-то время, после чего родители вышли из кухни в гостиную и чуть ли не одновременно опустились на темно-синюю софу, стоявшую по диагонали от дивана, на котором расположилась Элли. Сегодня отец был тщательно выбрит и аккуратно причесан, но под глазами у него проступали темные полукружья. Выражение лица матери казалось совершенно спокойным, Тем не менее Элли не могла не заметить ее вытянувшиеся в нитку губы.
— Элисон… — начал было ее отец, но в следующую секунду замолчал, как если бы забыл, что хотел сказать, и устало потер руками глаза.
Тогда в разговор вступила мать.
— Мы с папой говорили о том, что можно сделать, чтобы помочь тебе.
«О Господи!»
— Определенно тебе не слишком нравится в школе, которую ты сейчас посещаешь. — Она говорила ровным, размеренным голосом, и очень медленно. Элли же то смотрела на отца, то переводила взгляд на мать. — Но после того как ты взломала замок в кабинете директора, сожгла свое личное дело и, помимо всего прочего, написала аэрозольным баллончиком на двери кабинета: «Росс — идиот», нет ничего удивительного в том, что администрация школы тоже не в восторге от твоего пребывания в стенах этого учебного заведения.
Элли прикусила губу, чтобы не захихикать в самый патетический момент материнской речи. Хихиканье лишь обострило бы ситуацию и выставило Элли в еще более невыгодном свете.
— Итак, это уже вторая за год школа, чья администрация очень вежливо, но весьма решительно и недвусмысленно дала нам понять, что тебе лучше учиться в каком-нибудь другом месте. Признаться, нам с папой уже надоело получать такого рода вежливые письма от школьного руководства.
Отец наклонился вперед и впервые с тех пор, как забрал Элли из полицейского участка, посмотрел дочери прямо в глаза.
— Мы понимаем, Элисон, что это своего рода игра с твоей стороны, — произнес он. — Так сказать, нарочито гипертрофированная реакция на происходящие с тобой события и окружающую действительность. Возможно, тебе кажется, что, прибегая к подобным действиям, ты привлечешь к себе повышенное внимание одноклассников, но нам с матерью твои хулиганские поступки давно уже стоят поперек горла. И не такие уж они безобидные, как тебе, быть может, кажется. Оскорбительные граффити, систематические прогулы, акты вандализма — это не шутки. Короче говоря, ты добилась своей цели, привлекла к себе повышенное внимание — и не только школьников, но также местной администрации и полицейских властей. Так что теперь можешь и передохнуть.
Элли открыла было рот, чтобы сказать хоть что-то в свою защиту, но мать одарила ее таким пронзительным взглядом, что она прикусила язычок, подтянула к груди колени и, обхватив их руками, продолжала слушать родительские наставления в полном молчании.
В разговор снова вступила мать.
«Ее очередь, подумала Элли».
— Вчера вечером полицейский офицер по связям с общественностью — кстати, очень разумный человек, который знает о тебе буквально все, — предложил нам перевести тебя в совсем другую школу. В том смысле, что она находится за пределами Лондона, а значит, на значительном удалении от твоих приятелей, ради которых ты устраиваешь свои спектакли.
Последние слова мать произнесла с горечью и осуждением.
— Обдумав это предложение, мы сегодня утром кое-куда позвонили и… — Внезапно мать сделала паузу и, прежде чем завершить свою мысль, посмотрела на отца с проступившим вдруг на лице выражением неуверенности. — И нашли-таки заведение, которое специализируется на работе с трудными подростками вроде тебя…
От неожиданности Элли смигнула.
— …После чего сразу же поехали туда, чтобы лично посмотреть, что там и как. И заодно переговорили с директрисой школы…
— Оказавшейся совершенно очаровательной женщиной, — вставил свои два пенса отец.
Но мать проигнорировала его ремарку.
— …которая любезно согласилась принять тебя в ряды своих питомцев, начиная с этой недели.
— Подождите… Как с этой недели?! — Элли до такой степени не верилось во все это, что она сама не заметила, как повысила на родителей голос. — Но ведь летние каникулы начались всего две недели назад!
— Ты будешь находиться там на полном пансионе, — произнес отец, словно не расслышав то, что она сказала.
Элли уставилась на него широко раскрытыми глазами, приоткрыв от изумления рот.
«На полном пансионе?»
Слова отца эхом отдавались у нее в голове.
«Нет, это невозможно, — подумала она. Предки, должно быть, шутят».
— Нельзя сказать, что наша семья с легкостью может себе такое позволить, но мы, тем не менее, решили, что попробовать стоит. Возможно, жизнь в закрытой лесной школе спасет тебя от себя самой, пока ты не успела окончательно испортить свою жизнь. — С этими словами отец хлопнул ладонью по подлокотнику софы. Элли вздрогнула и посмотрела на него. — Тебе уже шестнадцать лет, Элисон, и твоим дурацким выходкам необходимо положить конец.
Элли прислушалась к участившемуся биению собственного сердца, машинально считая удары.
«Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать…»
Она не могла поверить, что все будет так плохо. Так плохо, что хуже некуда. Теперь будущее представлялось ей сплошным кошмаром, и этот кошмар уже начал затягивать ее в свои сети прямо в этой комнате. Она наклонилась всем телом вперед, переводя взгляд с матери на отца и обратно.
— Послушайте, я здорово облажалась, признаю это и очень об этом сожалею. — Элли старалась говорить как можно искреннее, но поскольку ее слова не произвели на мать большого впечатления, повернулась к отцу в надежде на сочувствие с его стороны. — Не кажется ли вам, что в стремлении призвать меня к порядку вы здорово перегнули палку? Отец! То, что вы придумали, — настоящее сумасшествие!
Мать Элли снова посмотрела на отца, но на этот раз ее глаза излучали непреклонность. Отец перевел взгляд на Элли и печально покачал головой.
— Слишком поздно что-либо менять, — произнес он. — Решение уже принято. Ты переберешься туда уже в эту среду. А до тех пор никаких компьютеров, ай-подов и телефонов. И не смей выходить из дома. Можешь считать, что находишься под домашним арестом. Когда родители поднялись с места, Элли подумала, что они здорово напоминают судей, выходящих из зала после вынесения приговора и, оставшись к комнате в одиночестве, безнадежно, со всхлипом, вздохнула.
Последующие несколько дней Элли провела в смятенных чувствах и в изоляции. Считалось, что она должна посвятить эти дни сборам и подготовке к переезду, но вместо этого девушка всеми способами пыталась уломать родителей оставить ее дома.