— Слушай, — Ева повернула к ней бледное лицо, перечеркнутое мокрыми слипшимися волосами. Губы ее растянулись в улыбке. — Чего трясешься? Привыкай, подруга, в поле, бывало, и не в такие переделки попадали! — И посмотрела на небо. — Чую, крепко мы кое-кого разозлили! Вон как рычат и плюются!
— Кого разозлили? — удивилась Татьяна. — Местных духов?
— А что тут странного? — удивилась полька. — С духами в этих местах баловать опасно. Не зря говорят: «Не буди лихо…» Мои предки жили в Сибири, почитай, с середины восемнадцатого века. Один из них, Сергиус Сташевский, служил в Краснокаменском остроге, а его сын искал и нашел золото в Ирбинской тайге. Прадед основал метеостанцию в Енисейске, а другой, по маме, лечил сифилис у инородцев. Но с духами они не шутили, знаю точно. Отец, с младенчества помню, как пойдет в лес за грибами-ягодами, обязательно на пенечке краюху хлеба оставит, или сала кусочек, или пирога. Вроде как птичкам, но позже я поняла: хозяина леса угощал. Сильны в нас языческие корни. В Сибири это особо чувствуется.
Она вздохнула и окинула Татьяну задумчивым взглядом, а затем неожиданно спросила:
— Хочешь, скажу, почему Таней тебя не называю?
Татьяна пожала плечами. Нашла время выяснять!
Но Ева словно не заметила ее недовольства и продолжала с той же едва заметной улыбкой:
— Я, конечно, могла промолчать… Но вдруг приедешь ко мне в Польшу. Там лучше называть себя Татьяной. «Таня» по-польски — «дешевая», а «Tania odzież» — не модная авторская коллекция, а название типа «секонд-хенд».
— Спасибо, просветила! Представляю, как ты надо мною потешалась! — буркнула Татьяна и отвернулась.
— Прости! — Ева коснулась ее руки. — Дура я! Хотела тебя немного развеселить! Неудачное время выбрала!
— Спасибо, развеселила несказанно! При случае всему лагерю сообщи… — Татьяна разозлилась еще больше. — Тебе, видно, доставляет удовольствие подкалывать меня?
— Танюша, ну, прости! — Ева обеими руками развернула ее к себе. — Совсем не хотела тебя обидеть! Честное слово, я безумно рада, что теперь у Анатолия есть ты! Поверь! И Борька рад! А Таня правда — красивое русское имя. Бог с ней, с Польшей! У нас «урода» переводится на русский как «красота», так что, будешь и тут обижаться на поляков?
— Ладно! — Татьяна ладонью смахнула воду с лица. — Прощаю! Хорошо, что предупредила! А то ходила бы в Польше Таней — секонд-хенд! — И рассмеялась. — Бывает же такое!
Ева засмеялась в ответ и, вскочив на ноги, протянула ей руку.
— Пойдем! Пока совсем не стемнело, нужно добраться до лагеря. А то все кости переломаем на камнях.
Поддерживая друг друга, они выбрались на тропу. Дождь лил не переставая, но уже не с той бесшабашной силой, которая сметала все на своем пути. Осторожно ступая по скользким камням, цепляясь за мокрые корни и ветки деревьев, они благополучно преодолели грязный поток и вышли на поляну.
— Холера! — с чувством произнесла Ева, узрев безобразие, которое сотворила буря с лагерем экспедиции.
— Ничего себе! — выдохнула Татьяна, потрясенная ничуть не меньше своей подруги по спасению.
И правда лагерь представлял жалкое зрелище. Почти все палатки сорвало или повалило ветром, клочьями свисал и тент над обеденным столом. По поляне были разбросаны мокрые, растерзанные вещи. Под ногами валялась миски, кружки, ложки, вбитые ливнем в грязь. Даже котлы из военно-полевой кухни, тяжелые, литров этак на сто, лежали на боку в мутных лужах, облепленные сбитой листвой, травой и жирной, как мазут, глиной. Видно, их собрались мыть после обеда или даже помыли, но не успели вернуть на место.
Весь экспедиционный люд — растерянный и жалкий — ютился под двумя полотнами брезента, натянутыми за веревки между деревьями. Самые отчаянные, кто в трусах, кто в разноцветных дождевиках и в резиновых сапогах, а кто просто босиком, — бродили по поляне, собирали одежду, обувь, спальники, одеяла и сносили их к обеденному столу, где уже скопилась приличная груда мокрых вещей. Еще несколько человек стаскивали в кучу обломки сучьев. Поварихи с заплаканными лицами собирали посуду и складывали ее в котлы, которые только что извлекли из лужи Сева и Митяй.
Ева решительно направилась к штабной палатке, которая, на удивление, устояла, а Татьяна замешкалась, отыскивая глазами Анатолия. Серый сумрак уже затопил поляну, дальние предметы расплывались в дымке. Еще немного — и наступит ночь. Каково будет ее пережить промокшим насквозь людям?
Но дождь кончился, лишь мелкая морось продолжала сочиться из низких облаков, — промозглая зябкая мерзость, от которой одно спасение — пылкое летнее солнце или жаркое пламя костра. Но до солнца надо было еще дожить, а разжечь костер вряд ли быстро получится, настолько все вокруг напиталось водой.
— Татьяна!
Она вздрогнула и оглянулась. Надо же, не заметила, что Ева вернулась.
— Чего стоишь? — спросила она удивленно. — Дуй в камералку. Туда всех девчонок определили на ночь.
— Так ее не снесло? — обрадовалась Татьяна.
— Повезло, что стоит в ложбине. Ураган пронесся верхом. Говорят, только тазики разметал по оврагу.
— Пойдем со мной! — предложила она Еве. — Если палатку не снесло, значит, есть, во что переодеться. И тебе, и мне.
— Спасибо! — улыбнулась Ева. — Я найду, во что переодеться. Штабная палатка почти не пострадала, так что мои вещи в целости и сохранности. — И подтолкнула ее в плечо. — Иди уже! Толик велел через час собраться на совещание.
— Совещание? — удивилась Татьяна. — Сейчас?
— А нам что, нечего обсудить? — прищурилась Ева. — По-моему, в самый раз!
— Поняла, — вздохнула Татьяна. — Переоденусь и приду. А где Анатолий? В палатке?
— Да вон же он, возле хвороста, — неожиданно улыбнулась Ева. — В желтом дождевике. В моем, между прочим!
Но Татьяна уже и сама разглядела Анатолия. Он стоял возле той самой кучи веток, собранных по всей поляне, и что-то говорил двум паренькам, которые согласно кивали головами. В одном из них Татьяна узнала Кирилла.
Ей очень хотелось окликнуть Анатолия, но сейчас это было неуместно. Поэтому она всего лишь вздохнула и махнула Еве рукой.
— До встречи! — и направилась к камеральной палатке.
* * *
— Таня, боже мой! — Ольга Львовна едва не выронила кружку с чаем. — Ты тоже попала под ливень? Быстро переодевайся, а то простудишься!
Татьяна махнула рукой.
— В самый эпицентр. Думала, живой не выберусь!
И мысленно порадовалась, что потоки дождя смыли следы крови, а то новых расспросов она бы не выдержала.
— Надо же! — покачала головой Ольга Львовна. — Откуда эта буря свалилась? Вон сколько переполоху в лагере наделала! Не иначе…