— Она умерла…
— Откуда ты знаешь?
— Знаю… Она умерла, как только мы подъехали к больнице. Я видела, как она подняла голову, хотела встать и улыбнулась, как будто знакомого увидела.
— А кого она увидела? — не сразу понял Димка.
— Смерть, — глухо ответила я.
— Кого?
— Смерть.
Димка посмотрел на меня так, словно я бредила.
— С чего бы это она смерти стала радоваться? Ей не радуются, ее боятся.
— А она обрадовалась.
— Вы ее в морг везите! — не унималась женщина-медик. — У нас оставлять ее нельзя.
— А где морг?
— Тут недалеко. У нас тут все рядом. — Женщина указала на стоявшее в отдалении одноэтажное здание. — Вы же на машине. Вот грузите тело и везите в морг.
— Какое тело? — растерялся Димка.
— Это она нашу Дашку телом называет, — сдерживая рыдания, объяснила я.
— Ребята, а я пока милицию вызову. Девочка-то ведь от огнестрельного ранения скончалась. Мы обязаны сообщить.
Димка даже не подошел к машине, а понес Дашку на руках до самого морга.
— Да что вы на руках-то ее несете! У вас же машина есть! — крикнула вслед тетка, уже успевшая позвонить в милицию.
Но мы ее не слушали и даже не обращали никакого внимания. Я держала сестру за руку и шла рядом с Димкой.
— Димка, тебе тяжело?
— Нет, что ты. Она же худышка… Легкая, как перышко…
— Она мне жизнь спасла. Даже не задумываясь…
— Ты бы сделала то же самое. Ведь вы одной крови, — вздохнул Димка.
Я позвонила в тяжелую металлическую дверь морга. Димка сел на истертые ступени, по-прежнему не выпуская Дашу из рук.
Заскрипели дверные петли, и на пороге появился санитар в белом халате. Димка встал и внес мою сестренку в холодное темное помещение.
Ночь после похорон я провела в Димкиной квартире. Заснуть я не могла. Лежала на спине с открытыми глазами и тупо глядела, как по потолку скользил свет фар проезжавших по шоссе автомашин. Димка тоже не спал, он смотрел в соседней комнате телевизор. Я накинула на себя его рубашку и, не говоря ни слова, села рядом на диван.
— Проснулась?
— А ты что не спишь?
— Просто не спится. Ты как себя чувствуешь? — заботливо поинтересовался он.
— Как я могу себя чувствовать после похорон родной сестры…
— Оля, ты сейчас должна подумать о себе. Тебя реально хотят убить. Сначала граната в окошко, теперь гибель Даши. На тебя начата настоящая охота. Теперь-то ты понимаешь, что гранату кидали не в Олега, а в тебя.
— А кто?
— А я откуда знаю? — пожал плечами Димка. — Тебе виднее. Раскинь мозгами, кому ты можешь мешать.
— Дим, ну ты сам подумай, кому я могу мешать? Я же не бизнесвумен какая-то, я конкурентам не мешаю. Даже если я буду целый день думать, мне ничего на ум не придет. Ну нет у меня никаких врагов и не было никогда. Я не думаю, что кому-то нужна моя смерть и кому-то станет легче от того, что меня больше нет.
— Но ведь есть факты, говорящие об обратном. Оля, факты — вещь упрямая. Против них не попрешь.
— Я сама удивляюсь и ничего не понимаю. Вот у Олега полно врагов. Именно поэтому он и свалил из страны. А я-то тут при чем?
— А может, тебя хотят убить, чтобы насолить ему?
— Да разве ему этим насолишь? Кто я для него?
— Ты близкий ему человек. Он распрощался с прошлой жизнью, и единственное, что у него осталось в России, — это ты. Сама знаешь, что люди так просто из страны не уезжают. Должны быть причины. Может, он здесь долгов наделал или еще чего. Откуда нам знать. Есть только одна версия: с тобой хотят расправиться из-за Олега. Я не понимаю, почему ты в милиции ничего не рассказала про Олега и гранату?
— А зачем я должна про это рассказывать?
— Как зачем? Убили твою сестру. Сейчас дело быстренько, в два счета закроют: выяснят, что Даша была проституткой, и свяжут смерть с этим занятием. Скажут, клиент заказал за то, что она его обидела, или сутенер, с которым не поделилась. Почему ты не объяснила ментам, что сестра закрыла тебя собой, ведь погибнуть должна была именно ты? Почему замалчиваешь эти подробности?
— Я не вижу связи.
— Как не видишь?! Покушались ведь на тебя. И не в первый раз. Надо искать убийц.
— Не смеши. Кто кого сейчас ищет? На кого есть возможность повесить вину, на того и вешают.
— По крайней мере, потрясли бы хорошенько твоего Олега.
— Где? В Америке?
— Да хотя бы в Америке. Ты бы узнала, почему он сбежал из страны.
— Да к чему мне это знать? Кто его в Америке трясти будет?
— Ну свяжется следователь с местной полицией. Вдруг что всплывет…
— Димка, как же ты не понимаешь?! Если я обмолвилась бы про Олега и гранату, то нажила бы только лишние неприятности. Во-первых, не забывай, что Олег женат и наша связь должна оставаться тайной. Иначе у меня возникнут проблемы не только с его врагами, но и с ним. Он дорожит своей семьей и уничтожит любого, кто попытается нарушить ее покой…
— Когда человек дорожит женой, он от нее не гуляет, — перебил Димка.
— У богатых людей все по-другому. Они и гуляют, и в семье у них порядок.
— Ты хочешь сказать, что им в этой жизни все можно?
— За все заплачено, — ответила я. — Во-вторых, ты даже не представляешь, в какой шикарной квартире я жила. И что с ней стало после взрыва. Если я объявлюсь, то мне придется платить за ремонт. Страшно подумать, сколько это может стоить. С каких шишей я буду ремонтировать чужую хату?
— А почему ты должна платить за ремонт? Не ты же снимала квартиру. Только жила.
— В том-то и дело, что договор на меня. Это значит, что я крайняя.
Я залезла в сумочку, достала мобильник и набрала номер Олега.
— Ну и кому звонишь? — заволновался Димка.
— Олегу.
— Зачем?
— Затем, что наконец надо выяснить, что происходит. — Я затаила дыхание, сердце колотилось как бешеное, но номер был заблокирован. — По всей вероятности, он уже в Штатах и у него новый номер телефона. Димка, что ты на меня так смотришь? Если меня заказали, то рано или поздно все равно шлепнут. Ну как ты не поймешь, что лозунг «Моя милиция меня бережет» уже давно устарел. Моя милиция уже давно никого не бережет.
Я уснула на Димкином плече и, как ни странно, проснулась первой. С Димкой мне было хорошо и спокойно, тихо, легко. А что, если действительно попробовать жить вместе? Родить детей, встречать его с работы и ежедневно убеждать себя в том, что деньги не главное. Так, какие-то бумажки… Но почему-то только эти бумажки с картинками делают нашу жизнь полноценной. Опять припомнилась Алина, убежавшая от одноклассника через два ужасных месяца совместного проживания, перечеркнувших две счастливые недели любви.