Вадим помахал рукой, и Ромка охотно приблизился. Журналист, конечно, стал выяснять, не сообщит ли сотрудник угро чего-нибудь интересного для городской прессы. Покривившись, Стрельченко незаметным кивком показал на скамейку, где сидели парни в плащах, и поведал:
— Выезжали сегодня в лесопарк. Еще до рассвета.
— Я слышал — поножовщина и три трупа! — У Шенберга загорелись глаза. — Убийц нашли?
— Труп только один, — разочаровал его милиционер. — Позвони-ка мне часиков после шести-семи. Может, смогу чего-нибудь рассказать. По предварительным данным, наркоторговцы сцепились.
— Ух ты! — обрадовался Шенберг. — Это ж бомба.
— Хрен с ними, — отмахнулся Стрельченко. — Мы уже закончили осмотр места, жмурика и подранков увезли, экспертиза последние кадры щелкает, даже толпа ротозеев рассосалась… Остались только эти трое. Подходят ко мне и спрашивают: «Вы из угрозыска?» Я отпираться не стал, тогда их старший говорит: дескать, подскажи, братишка, как в областное управление внутренних дел проехать. Ну, в общем, не сразу понял, чего им надо. Оказывается, есть у них архиважные сведения про вражеских шпионов, о которых можно рассказать только главному городскому чекисту. Я говорю: «Может, вам не в УВД, а прямо в госбезопасность?» Они словно обрадовались, заулыбались. Кивают и соглашаются: дескать, госбезопасность — то самое, что им нужно. Посадил на трамвай, привез, а по дороге они стали выпытывать: не встречал ли я вчера в этой части леса немцев, одетых не по-современному. Я чуть не покатился — уж они бы помалкивали насчет современной одежды.
Стрельченко засмеялся. Они поболтали про футбол, но перспективы завтрашнего матча обсудить не удалось — в кармане милиционера зазвонил мобильник. Ромка внимательно выслушал кого-то и поспешно удалился. Вадим сказал, что ему тоже пора.
— Интересная история, — задумчиво произнес Шенберг. — Именно вчера мы встретили в лесопарке двоих типов, одетых еще смешнее, чем эта парочка. И — ты знаешь! — они говорили с таким сильным немецким акцентом, что я невольно стал отвечать им на языке предков…
Мобильник Вадима исполнил «Снег да снег кругом», сигнализируя, что звонит начальство. С минуту Миша Шенберг наблюдал, как меняется выражение лица его бывшего одноклассника. Сначала Вадим слушал с деловым видом, потом сильно удивился и оглянулся на скамейку, где сидели два селянина в плащ-палатках. Наконец старший лейтенант сказал:
— Алексей Ильич, у меня свидетель, который видел двух немцев… Да, похоже, тех самых… Обязательно… Через две минуты.
Спрятав телефон в карман, он жестом позвал журналиста следовать в кильватере и направился к носителям плащ-палаток. Сообразив, что с ними собираются поговорить, парни дружно встали. Тот, что побольше размерами, шагнул навстречу, расстегивая плащ, и стало видно, что под плащом у него свитер грубой вязки, а на шее висит фотоаппарат допотопной конструкции. Второй парень, напротив, сделал шаг назад и в сторону, поглубже засунув обе руки в карманы.
— Где такой аппарат откопали? — восхищенно поинтересовался Шенберг. — Настоящая «лейка» в отличном состоянии.
— Инструмент заботы требует, — почти не разжимая губ, хрипло процедил большой парень. — Давайте-ка, братишки, я вас щелкну. Забесплатно.
— Забесплатно и я могу щелкнуть, — вроде бы пошутил второй, но лицо его при этом оставалось угрюмо-настороженным, без малейших признаков улыбки. — Если понадобится.
Покосившись на него, Вадим произнес вежливо и даже приветливо:
— Начальник управления просил найти товарища Петровича и товарища Маузера. Леонид Федорович ждет вас.
— Петрович — это я. — Большой парень улыбнулся. — А он, стало быть, Маузер.
— Василий, — представился товарищ Маузер, щегольнув совершенно непонятным выговором. — Веди к майору, братишка.
Шенберг попрощался, но Вадим строго сказал, что журналиста тоже вызывают к полковнику.
Алексей Ильич и Леонид Федорович гоняли чаи с ватрушками, но полупустая бутылка «Камю-Наполеона» оставалась на столе. Леонид Федорович, повесивший кожан на спинку стула, весело говорил:
— Если завтра дядя Гриша заглянет, не показывай ему французский коньяк. Он только армянский признает.
Расхохотавшись, Алябьев показал вошедшим на стулья и спросил, что известно про вчерашних немцев. Шенберг налил себе чаю в чистый стакан, размешал сахар и начал рассказывать.
По его словам, накануне после обеда группа ролевиков осматривала лесопарк, подыскивая место для «Моргульских игрищ», на которые через неделю съедутся десятки команд со всего Союза. Когда началась гроза, народ укрылся в беседке возле ручья. Потом из-за деревьев пришли эти двое в черных клеенчатых плащах, какие в кино бывают у эсэсовцев. На одном были антикварные очки с круглыми стеклами.
— Фридль Вайс, — вставил Леонид Федорович. — Майор, помощник военного атташе.
— Они оба на кадровых военных похожи, — подтвердил Миша. — По-русски говорили чисто, но с сильным немецким акцентом. Я вижу, что туристы заблудились, ответил по-немецки, они обрадовались, спросили, как называется город и далеко ли отсюда Сталинохолмск Ну, я объяснил и даже газетку нашу подарил. Они юмора не поняли, переглянулись с обалделыми мордами. Потом сказали, что у них кончились деньги…
— Подождите, — прервал его полковник. — Что за газету вы дали?
Вадим показал свой «Голос неба» и долго объяснял, для чего любители аномальных явлений занимаются подобной ерундой. Он сомневался, что начальник и гости поняли объяснения, но полковник объяснил приезжим: мол, немцы приняли газету за чистую монету, хотя сейчас и год совсем другой, да и никакие пришельцы не прилетали.
— Пришельцы не летают, они пешком приходят, — мрачно проговорил Петрович. — Виноват, товарищ майор.
— Продолжайте, пожалуйста, Михаил Карлович, — разрешил Алябьев.
Явно удивленный, что человек в штатском знает его отчество, Миша попросил напомнить, на чем он остановился, затем поведал, как туристы предложили на обмен раритетные рейхсмарки в отличной сохранности. Среди ролевиков оказался фанатичный бонист Олег Снежинцев, который одолжил у приятелей все деньги и выменял у немцев два полных комплекта купюр — себе в коллекцию и в обменный фонд. Когда немцы ушли, Снежинцев чуть не прыгал от счастья — вроде бы он купил гитлеровские банкноты в десятки раз дешевле номинала.
Хмурясь и нервно почесывая щеку, Алексей Ильич осведомился, сколько денег получили немецкие туристы и не знает ли товарищ Шенберг, куда потом они направились. Журналист ответил почти без раздумий:
— Говорю же, Олег у нас выклянчил все до последней бумажки, оставил только мелочь на трамвай. А вот сколько… точно не скажу, но с собой у нас было немного. Трешки, пятерки, рубчики… десяток точно не было… Я так думаю, рублей тридцать получилось или чуть больше. Немцы еще золотые монеты на обмен предлагали, но денег уже не было, мы посоветовали в скупку обратиться…