Электрий улыбнулся своим мыслям. У его ног стоял шлем. Он наденет его в последний момент. Каких-то несколько минут… он, конечно же, выдержит столь недолгое пребывание в замкнутом пространстве.
Суточкин посмотрел на часы и покачал головой: бот опаздывал. Настанет время, когда он будет требовать пунктуальности от всех своих работников. Вот он — никогда никуда не опаздывает. А сейчас от их пунктуальности зависит его жизнь!
Он подождал еще немного. Никого.
В сердце закралось беспокойство. А вдруг с ними что-то случилось? Авария? Иллюминаторов в камере не было. Электрий поднял переговорник и принялся тыкать длинным ногтем в экран. Поднес к уху, послушал.
Треск и помехи.
Суточкин присел на узкую скамеечку вдоль стены. Собрался с мыслями. Набрал личный код представителя Общества, несмотря на его запрет. Ему приказали перед отправкой ни в коем случае не связываться с ними напрямую. Мало ли кто может прослушать разговор. Никто не должен знать, какие именно инструкции он получает от Общества Соцразвития.
Но и этот номер не отвечал.
Вся надежда на эметтер. Электрий сосредоточился, подключаясь к сети. Но подключиться не вышло. Перед глазами стояло «Ошибка 404». Суточкин потряс головой. «Ошибка 404».
Этого не может быть. Он заходил взад-вперед по камере. Где они? Где же они?
Пнул попавшийся под ноги шлем. Тот с бряканьем покатился в угол. Электрий развернулся. Лицо его перекосилось. Но он ждал.
Он продолжал ждать даже после того, как суматоха и голоса в жилых отсеках давно утихли. Шептал себе что-то и качал головой.
Бот так и не пришел.
* * *
Когда Бой-Баба наконец поднялась по трапу, на мостике стояла тишина. Ее руки все еще тряслись после суматохи с Коком.
Пока несли тело, никто ей ничего не сказал. Тело Кока поместили в холодильную камеру, которую первые трагические поколения астронавтов прозвали «труповозкой». Питер не хотел уходить, но его вызвал капитан: начинался сеанс связи с Землей, нужно запрашивать помощь. Остальные разошлись по отсекам. Только Бой-Бабу опять вызвали на мостик принести кофе. И как этот Йос от него не лопнет?
Свет на мостике не горел: мешает концентрироваться. Это Бой-Баба помнила по себе. Когда выходишь в сеть через эметтер, картинка сама вплывает в мозг, и текст тоже. Нужно сосредоточиться.
Она как можно тише взошла по ступенькам с подносом в руках. Стала расставлять в стороне стаканчики с кофе, а сама посматривала на членов экипажа. Ближе всех к ней сидел наполовину сползший из кресла штурман Йос. Длинные тощие ноги раскинуты в стороны, на глазах заслонки от света. Рот полуоткрыт, и на грудь футболки тянется ниточка слюны. Руки сцеплены на животе. Смотрит. Слушает.
— Дайте мне центр управления, — негромко сказал Майер. Он сидел в своем командирском кресле прямой, как палка, впившись пальцами в подлокотники. Голова чуть наклонена набок, заслонки подняты на лоб, невидящие глаза устремлены на темную стену.
В уголке, в кресле покойного Кока, скукожился Питер Маленький. Обычно его во время сеанса связи на мостик не пускали, но для хорошего приема требовалось как минимум три человека. Три мозга, настроенные на контакт с Землей. Питер облокотился на выдвижной столик, закрыл глаза и уши руками. Жидкие пряди свесились вперед, обнажив затылок. Питер кивал в такт тому, что видел и слышал только он один.
Бой-Баба поставила поднос на столик и на цыпочках спустилась в брехаловку. Закрыла дверь, включила видик. Хотелось забыть обо всем, что только что произошло. Да и отдохнуть надо, в конце-то концов.
Бой-Баба налила себе кофе и забралась с ногами на диван. Щелкнула пультом. Захваченные с Земли старые записи создавали иллюзию присутствия. Без эметтера она совсем от жизни отстала.
Как всегда, стоило ей наконец усесться перед видиком, как все интересные передачи сразу кончались. Запись открывалась давно устаревшим выпуском новостей. Шел нудный репортаж из фармакологических лабораторий Общества Социального Развития. Журналист в белом халате радостно рассказывал об успешных опытах по «неограниченному продлению жизни» на крысах и белых мышах. Оператор наводил камеру на мирно жующих зверьков в проволочных клетках.
— И все же, профессор, — обратился журналист к жилистому старику в расстегнутом стерильнике, — когда, по вашему мнению, испытания вступят в решающую стадию?
Журналист сунул старику микрофон под самый нос. Тот отстранился.
— К сожалению, до испытаний на добровольцах еще далеко, — сухо произнес он. — Люди — это не белые мыши. Кроме того, последние распоряжения инспекции по охране здоровья и безопасности значительно ограничивают нашу инициативу.
Профессор помедлил, подбирая слова, и завершил:
— Боюсь, что до успешных испытаний препарата на людях я уже не доживу.
Журналист повернулся на камеру и радостно произнес:
— Мы благодарим профессора за такое откровенное суждение! Очевидно, бессмертие человечества еще надолго останется мечтой научных фантастов!
Зажурчала тихая музыка. Пошел прогноз погоды.
Бой-Баба возмущенно цокнула языком. Проклятая охрана безопасности! Везде им нужно урвать свой кусок. Даже до белых мышей добрались.
На поясе у нее затренькал переговорник. Астронавтка вздохнула, выключила видик и потащилась на мостик.
* * *
Капитан сидел ссутулившись и смотрел перед собой.
— Соберите экипаж, — проговорил он. — Сейчас же. Всех.
Бой-Баба смотрела на него, не соображая.
— Исполняйте! — повысил голос капитан. Она кивнула, поспешно снимая с пояса переговорник. И, пока связывалась с каждым членом экипажа, Майер даже не шевельнулся.
— Инспектора позвать? — тронула Бой-Баба его за плечо.
Майер вздрогнул. Поднял на нее налитые кровью глаза.
— Эту гни… А впрочем, вызывайте. Мы теперь все в одной лодке.
— А?
Майер не ответил.
Она не выдержала:
— Ну как? Когда придет помощь? Что они сказали?
Капитан медленно повернул к ней голову.
— Что они сказали? — он усмехнулся. — А сказали они, что во избежание занесения инфекции на обитаемые планеты оказание помощи нашему экипажу они считают не… не-целе-сообраз… ным. — Он опустил голову.
— То есть? — не поняла Бой-Баба.
Майер повернулся к ней:
— То есть мы больше не существуем. Если попытаемся вернуться — нас уничтожат. Это решение инспекции охраны здоровья и безопасности.
Капитан поднялся и посмотрел вдаль, на звезды.
— Все-таки плохая примета — назвать корабль «Летучим Голландцем»…
* * *
Бой-Баба проснулась в темноте и не могла понять, где находится. Стук. Зовут. Авария.