Она рассмеялась и прогнала глупые мысли. Ничто не коснется тления в Космосе. И внутренние коридоры будут так же блистать чистотой, как и в тот день, когда последний из астронавтов попрощается с мертвыми товарищами и присоединится к ним.
Раздался грохот. Бой-Баба вздрогнула. В руках у нее ничего не было. Замечталась! Чертыхаясь, она полезла под полки искать закатившуюся банку.
И, согнувшись в три погибели между канистр с растительным маслом, услышала в паре шагов, за дверью, тихий разговор.
* * *
— Я всецело одобряю вашу позицию, штурман.
Занудный, скучный голос Электрия. И тут же — уверенный бас Йоса:
— Но вы же только что были против?
В голосе инспектора звякнула усмешка:
— Я здесь всего лишь гость. Зачем я буду обижать хозяина несогласием?
Бой-Баба замерла. Все тело уже дрожало от напряжения, скорченное на плохо вымытом полу, — сама же и мыла! Но вылезать сейчас — значит навлечь на свою голову обвинения. В преображение инспектора ей верилось плохо.
За дверью голос штурмана хмыкнул и пробурчал неразборчиво.
— Я полностью согласен с вами, штурман, — твердо ответил Электрий. — Нам необходимо вернуться на эту планету. Не понимаю, как этого не видит капитан.
— Майер слишком привык к тому, что он всегда непогрешим, — глухо сказал штурман. — А возраст сказывается, и в последние годы он чаще ошибается, чем оказывается прав. И при том всех, кто пытается ему на это указать, капитан игнорирует. — Йос помедлил. — Мне это больно видеть, ведь я начинал с ним. — Смешок. — Я всегда верил в него, как в бога.
— Я вас прекрасно понимаю! — поддакнул Электрий.
— Я мог бы многое вам рассказать… — задумчиво продолжал штурман. — Уверен, что наши космические байки пошли бы на ура на ваших корпоративных посиделках… но мой долг — хранить верность капитану. Вы понимаете меня?
Электрий не отвечал. Подождав для очистки совести, сколько она могла вытерпеть, Бой-Баба вылезла из-под полки с найденной банкой и осторожно высунула голову в коридор. И отпрянула.
Прямо у нее перед носом инспектор и штурман стояли молча и невидящими глазами смотрели друг сквозь друга.
Они общались через эметтер.
* * *
Вернувшись к себе в отсек, Электрий долго не мог решиться взять в руки переговорник. Он вымыл руки под хилой струйкой воды, еще поступавшей в жилые отсеки. Посмотрел в зеркало, но мало что увидел в мерцании аварийного освещения. Достал баночку геля и заново уложил волосы. Снова вымыл руки. К черту экономию — все на борту умрут раньше, чем кончится вода!
Сжимая полотенце, Электрий сел на койку и долго смотрел на переговорник.
Он знал, что не услышит ничего, кроме шума помех. В сердце его набухала обида: не та сладкая, приятная обида будущего победителя, которая подвигала его в жизни на самые успешные комбинации. Нет — на этот раз победили его. И самое обидное было, что победили его те самые люди — директор со своей свитой, — которым он простодушно, как ребенок взрослым, доверял. Думал, что они по-отечески заботятся о будущем инспектора Электрия Суточкина. О его интересах.
При этой мысли сердце забилось чаще. Электрий встал и прошелся по отсеку. А разве он сам не поступил бы на их месте так же? Таковы неписаные правила внутреннего распорядка в Обществе Социального Развития. Но он не собирается сдаваться — и именно этим завоюет еще большее расположение дирекции. Потому он и достиг столького в таком раннем возрасте, что упорствовал, несмотря на унижения и проигрыши. И сейчас — он поднимется и пойдет дальше. Может быть, даже вернется на Землю.
Сердце защемило. Ах, ему бы сейчас в руки что-нибудь, что дало бы ему перевес над компанией — моральный и, будем надеяться, информационный! Когда он вернется на Землю (Электрий нетерпеливо отмахнулся от вползавшего в голову «если»), — то подумает над тем, не использовать ли ему эту информацию во вред дирекции. Или… — Суточкин улыбнулся, — необязательно во вред. Куда лучше — на пользу, но — себе. Знать бы о них что-то такое, что открыло бы для него новые двери и новые возможности!
Он сел и задумался. Новая цель давала иллюзию защищенности. Она позволяла не думать о том, что вокруг него бездна, а он висит внутри нее в железной банке.
Электрий присел перед ящиком стола и вынул планшетку, на которую заносил всю информацию во время своих инспекций. Теперь Суточкин начал изучать файлы, ища компромат, который позволил бы ему успешно шантажировать предавших его.
Но ничего не находилось. Можно ли представить изгнание «Голландца» как нарушение? Но нет, дирекция действовала в соблюдение инструкции по охране здоровья и безопасности… с точки зрения закона они правы.
Или… зачаток мысли зашевелился в закоулке мозга, и инспектор попытался ухватить его за скользкий хвостик и вытянуть наружу. Да — Рашид. Рашид действовал по приказу компании. И если это выйдет наружу… за стены компании… что она использовала, в обход распоряжений охраны здоровья и безопасности… — Суточкин осекся. Даже подумать об этом было страшно.
Электрий встал и заходил по отсеку, соображая. Ну что ж! Ему даже не придется ничего придумывать. Правда сама проложит ему дорогу в директорское кресло. Ведь после такого скандала полетит и директор, и вся его свита! Электрий схватился за грудь, пытаясь сдержать возбуждение.
Он прикрыл глаза, представив себе: вот он вступает в здание штаб-квартиры Общества, уходящее бетонной вершиной в низкие облака. Его телохранители расталкивают репортеров, освобождая ему дорогу… пресс-конференция, разноцветные эмблемы медиакомпаний на микрофонах, аплодисменты и возгласы из зала, и он, Электрий Суточкин, — Человек, Который Сказал Правду!
Инспектор открыл невидящие глаза. Вот он, тот шанс, которого другие — как его бывшие одноклассники-неудачники — ждут всю жизнь! И как он раньше об этом не подумал!
Его сердце еще колотилось, когда до сознания Электрия дошло: он в отсеке с неработающим кондиционером и струйкой вонючей технической воды в раковине. Шанса у него нет. Он умрет с остальными на изгнанном корабле-призраке. Никто за ним не придет.
Электрий тяжело сел на койку. Мысль о Рашиде, которую он тянул за кончик, теперь вытащилась вся и стояла перед ним.
Именно потому директор и рассказал ему о Рашиде, что знал: из этой командировки Электрий не вернется.
Инспектор упал головой на подушку и залился слезами.
Ему было очень жалко себя.
* * *
— Это не наркотик, — Тадефи медленно вела пальцем по экрану монитора, вчитываясь в сложную цепь формулы. — Я вообще не знаю, что это такое.
В медблоке тускло мерцали лампы аварийного освещения. Распахнутая дверь в лабораторию отбрасывала длинную тень на поблескивающий хирургической чистотой пол. За спиной Тадефи всматривались в монитор, как будто что в этом понимали, Бой-Баба, дядя Фима и Живых.