Гнома не пришлось долго упрашивать, но из щедрого потока его красноречия Хольгер выудил весьма скудные сведения: Хуги не блистал умом и вдобавок был закоренелым провинциалом. Главное, что определяло законы этого мира, была бесконечная война между изначальными силами Хаоса и Порядка. Но что это были за силы? Какова их природа? Во всяком случае, Хольгер понял, что на стороне Порядка в основном выступали люди. Правда, не все: некоторые из них, одни по недомыслию, другие — ведьмы и чернокнижники — из корысти, продались Хаосу. И наоборот, кое-кто из нелюдей поддерживал Порядок. Лагерь Хаоса составлял весь Срединный Мир, в который, как понял Хольгер, входили страны Фейери, Тролльхейм, а также страна великанов. Мир Порядка зиждился на принципах гармонии, любви и свободы, которые были ненавистны обитателям Срединного Мира. И потому они изо всех сил стремились разрушить Мир Порядка и подмять его под себя. Хаос не брезговал ничем, и особенно на руку ему были войны, которые люди вели между собой. Примером тому — война сарацинов и Империи.
Все это было для Хольгера мистикой и абракадаброй, но когда он пытался вытащить из Хуги более конкретные сведения, тот отвечал еще более туманно. Хольгер узнал лишь то, что земли людей, где правил Порядок, лежат на западе. Они разделены на Святую Империю христиан, страну сарацинов и отдельные королевства. Ближайшая страна Срединного Мира — Фейери — лежит к востоку, а тот район, где они находятся сейчас, — ничейный и спорный.
— В стародавние времена, — рассказывал Хуги, — сразу же после Упадка, почти везде царил Хаос. Ну, стали его теснить — шаг за шагом. Дальше всего оттеснили, когда пришел Избавитель, однако же до конца с ним совладать не смогли. А нынче ходят такие слухи, что Хаос опять силу набрал и большую войну готовит.
…Что тут вздор, а что истина, выяснить удастся не скоро. Во всяком случае, любопытно то, что у этого мира, кажется, много общего с миром Хольгера, так что они не могут не иметь каких-то связей. Очевидно, время от времени они как-то пересекаются, кто-то проваливается в параллельный мир, а потом возвращается с рассказами, которые затем превращаются в легенды и мифы. Выходит, для чудовищ из мифов здесь родина? Мда… Вообразив себе некоторых из них, Хольгер от всего сердца пожелал себе, чтобы эта догадка не подтвердилась.
Встреча с огнедышащим драконом или с великаном о трех головах — как бы они ни были интересны с точки зрения зоологии — вовсе ему не улыбалась.
— Ну и вот еще что, — сказал Хуги. — Крест свой нательный, если ты его носишь, и оружие железное придется тебе оставить за воротами. Также и молитв в замке нельзя читать. Господа из Фейери, конечно, против них бессильны, однако, коли ты к ним прибегнешь, они отомстят и способ отыщут, чтобы на тебя злые чары наслать.
Атеистам, кажется, здесь делать нечего. Хольгер был крещен в лютеранской церкви, но уже много лет не переступал порога храма.
Хуги продолжал болтать без умолку. Хольгер из вежливости поддакивал. В конце концов их беседа вылилась в обмен анекдотами, и Хольгер выложил все плоские остроты, какие смог припомнить. Хуги рычал от смеха.
На берегу живописного ручья они остановились пообедать. Хольгер сел на камень. Хуги неожиданно положил ему на плечо руку и сказал:
— Сэр рыцарь! Я хотел бы, если ты не против, кое-что тебе посоветовать.
Итак, тактика Хольгера увенчалась успехом.
— С удовольствием воспользуюсь твоим советом, — отвечал он.
— Я все думаю, как тебе быть. Может, ехать в Фейери, как насоветовала ведьма, а может, побыстрее повернуть в обратную сторону? И ничего путного придумать я не могу. Только одно: знаю я в здешнем лесу кое-кого, кто поумнее меня и кому все слухи-новости ведомы…
— Ты хочешь устроить мне с ним встречу?
— С ней, а не с ним. Первого встречного я бы, понятно, к ней не повел, в головах у них одна только похоть, а она это не жалует. Ты — другое дело… Да! Проведу тебя к ней!
— Спасибо, друг. Может, и я когда смогу тебе услужить.
— Пустяки, — буркнул Хуги. — Ты вот что… При ней поделикатнее, что ли…
Они повернули на север. Хуги разоткровенничался и теперь угощал Хольгера длинной вереницей воспоминаний о своих амурах с женщинами своего народа. Хольгер слушал вполуха, изображая восхищение, которого подвиги Хуги несомненно заслуживали бы, будь они правдой хотя бы наполовину.
Дорога стала подниматься вверх, лес поредел. По сторонам открывались поляны, залитые солнцем, напоенные ароматом полевых цветов, между деревьями дыбились серые валуны, порой лес расступался и открывался вид на синеющие вдали горы. Тропу то и дело пересекали ручейки, со звоном струящиеся в долину, украшенные миниатюрными радугами на перепадах. Срывались с ветвей, как изумрудные молнии, зимородки, высоко в небе парили ястребы и орлы, гомон диких гусей доносился из озерного камыша. Мелькнул заяц, тропу пересек олень, в — кустарнике фыркала медвежья парочка. Светлые тени белых облаков бежали, как волны, по цветущим лугам, ветерок освежал лицо. Путешествовать по этому краю было подлинным наслаждением. Даже тяжеловесная рыцарская экипировка уже не казалась Хольгеру обременительной и дурацкой.
А из глубин его подсознания всплывали туманные воспоминания о том, что в этих местах он когда-то уже бывал. Или это напомнило ему Альпы? Пожалуй, нет. Высокогорные луга в Норвегии? Тоже нет. И дело, кажется, не во внешнем сходстве. Он бывал именно здесь! Но эта мысль была настолько дикой, что он постарался отбросить ее.
И все-таки, если переход в этот мир вооружил его знанием неизвестного языка, то не исключено, что его мозги могут выкинуть и другие шутки. А может, в его теле просто оказалось чужое сознание? Он внимательно осмотрел свои ладони; крепкие длинные пальцы, ощупал нос, горбинку на котором оставил ему на память тот великий день, когда они разнесли команду политеха (счет 38:24). Нет, он это он. И, кстати, настоятельно нуждается в бритве.
Солнце уже клонилось к закату, когда они выехали на пологий берег обширного озера. Из камышей поднялась в воздух стая диких уток.
— Туточки, — сказал Хуги. — Уф! Мой бедный зад. — Он спрыгнул с коня и потер ягодицы.
Хольгер спешился. Стреноживать верного, как пес, Папиллона не было надобности, он только перебросил поводья на луку седла. Жеребец потянулся мордой к сочной траве.
— Надо ее подождать, — пробурчал Хуги. — У нее здесь гнездо. А коли ждать, быстрее получится, если промочить горло.
Хольгер извлек из мешка еще одну флягу.
— Ты мне так и не рассказал, кто она?
— Алианора-то? Дева она, лебедь, — ответил гном и сделал огромный глоток. — Летает себе по лесам и собирает наши слухи да новости — кто шепнет, кто крикнет. Мы тут все ее любим. Уф! Может, ведьма из старой Герды и никакая, но пиво у нее — как ни у кого другого.
Папиллон заржал. Хольгер обернулся и увидел гибкое пятнистое тело, скользящее к озеру. Леопард!