— Вали отсюда, коз-зел!
Она так зыркнула на него глазищами, что Коля тут же понял, что и здесь он был явно лишним.
Самый смех заключался в том, что уже через секунду эта «недотрога» о чем-то мило ворковала с албанцем, из чего Коля сделал справедливый и точный вывод: презреннее албанцев в Италии только русские проститутки.
Отчего-то ему стало совсем грустно — грохот музыки стал раздражать, красота итальянок злить, отличное итальянское вино кислить — и вскоре, попрощавшись со своими соседями по «апартаментам», он ушел домой…
* * *
— Коля, можно к тебе? — его разбудил жаркий шепот над самым ухом.
— Кто это? — спросонья он вздрогнул и включил лампу на прикроватной тумбочке. — Рита?!
— Да, можно к тебе?
Наверное, она только-только вернулась из клуба, потому что не успела еще переодеться в спортивный костюм, в котором обычно ходила здесь, «дома».
— А сколько времени?
— Три часа ночи.
— Вы только из клуба?
— Да.
— А где Армен?
— Понимаешь, я именно поэтому к тебе и пришла… — почему-то замялась Рита, потупив взор. — Дело в том, что там… Короче, Армен в нашей комнате. Понимаешь?
— Не очень.
— Ну, чего ты не понимаешь? — у нее в голосе появилось чуть заметное раздражение. — Маленький ты, что ли? Как тебе популярнее-то объяснить?
— Он… с Жанной?
— Нет, с водителем нашим, — съязвила Рита, — расстаться не могут. — Ясно.
— Молодец, дошло наконец.
— И что делать?
— Вот я у тебя и пришла спросить — что мы с тобой делать-то будем?
— Не знаю.
Коля в растерянности сел на кровати.
Женщина сидела рядом с ним, глядя на него с улыбкой и, как ему показалось, даже с каким-то сожалением. По крайней мере, в глазах ее было что-то необычное — томное, загадочное, невысказанное.
— И ничего придумать не можешь?
Она спросила это обыденным, равнодушным тоном, но смотрела при этом на него так, что Коля вдруг почувствовал себя крайне неловко.
— Не знаю.
— Тогда я знаю.
— Что?
— Выключай свет. Я ложусь с тобой.
— Со мной? В одну постель?
Наверное, в голосе его прозвучал столь суеверный ужас, что Рита рассмеялась:
— Чего испугался? Думаешь, съем? Или ты никогда с женщиной в одной постели не лежал?
— Я женат, — зачем-то ляпнул Николай, чувствуя, что растерялся окончательно и начинает краснеть. Ситуация действительно была нелепой.
— Не бойся, я тебя у жены не забираю и жениться на себе заставлять не буду, — вдруг жестко сказала Рита и приказала:
— Выключай свет! Что мне, всю ночь здесь сидеть?
Он, сам не зная почему, послушался.
Через несколько минут, пошуршав одеждой, Рита тихо устроилась рядом.
Теперь в темноте слышалось только ее ровное тихое дыхание, но, странное дело, это дыхание не давало ему покоя куда сильнее храпа Армена.
— Спишь? — спросила она.
— Нет.
— Я тоже…
— Ты же устала.
— А ты?
— Наверное.
— Коля, — она вдруг заворочалась, и он с ужасом понял, что Рита подвигается к нему поближе, — ты знаешь, я бы хотела тебе сказать…
— Что?
Ее дыхание вдруг обожгло его плечо, и Коля чуть не вздрогнул от неожиданности.
— Обними меня, а?
Она вымолвила это, но рука ее уже легла на его грудь, поглаживая и лаская ее.
— Рита…
— Что?
— Не надо.
— Не надо? Что — не надо?
Она подвинулась еще чуть ближе к нему, и Николай почувствовал, что она дотрагивается до его бедра своим совершенно обнаженным холмиком, поросшим шелковыми щекочущими волосиками.
Его бросило в жар.
— Не надо? — снова переспросила она, и он ощутил, как ее рука поползла по его груди, опускаясь все ниже и ниже, туда, где помимо его воли природа брала свое, заставляя его плоть расти.
— Рита! — чуть ли не вскричал он, резко отодвигаясь. — Не надо нам этого делать.
— Почему?
— Почему? У меня есть жена, я ее люблю…
— Но я же говорила тебе уже, что не собираюсь ее отнимать у тебя…
— Я знаю. Но я не могу.
— Врешь, — она все-таки добралась до его плавок, слегка пожав то, что там пряталось. Точнее, сейчас это «что-то» уже не пряталось в плавках, а рвалось наружу изо всех своих могучих сил.
— Рита, перестань. Я прошу тебя. Не надо.
Коля уже не просто уговаривал ее — он буквально взмолился, испугавшись, что еще мгновение, и он не сможет выдержать этой пытки.
В отчаянии он вскочил с кровати, готовый выбежать из комнаты, спрятаться от этой женщины где угодно — ночевать на улице в конце концов.
Но в этот момент в темноте с кровати раздались какие-то странные звуки.
Николай прислушался, пытаясь понять, плачет она или смеется.
Он подошел к постели и включил свет.
Рита лежала, зарывшись головой в подушку, захлебываясь в сдавленных рыданиях, и голая спина ее вздрагивала, жалкая в своей беззащитности.
Подчиняясь странному чувству, он опустился рядом с Ритой на постель и провел по ее спине своей широкой теплой ладонью — провел так, как гладят не обнаженную женщину, а обиженного ребенка, успокаивая и жалея его.
— Рит, ну что ты? Перестань.
Она вдруг подняла заплаканное лицо от подушки и посмотрела на него злобно, с ненавистью, скривив рот в жуткой гримасе.
— Жалеешь?
— Дура.
Он ответил так спокойно, что это подействовало на Риту сильнее любого крика. Она расплакалась еще пуще, безутешнее, и Коле ничего не оставалось делать, как сидеть рядом с ней, поглаживая ее, стараясь успокоить.
— Хочешь воды?
— Нет.
— А все-таки выпей, будет легче.
— Принеси тогда вина с кухни, — Ответила она сквозь рыдания.
Когда он вернулся со стаканом холодного: вина, Рита уже успокоилась. Она лежала теперь на спине, укрытая одеялом до самого подбородка, и даже попыталась ему улыбнуться, но красные воспаленные глаза выдавали ее.