Очевидно, крикуны нашли на берегу брошенные вещи. Если Марьяна себя обнаружит, ей придется давать объяснения по поводу гибели своего спутника. Правда настолько невероятна, что не стоит и пытаться донести ее до лиц, ответственных за отправление правосудия. Они неизбежно заподозрят Марьяну в убийстве любовника и неуклюжей попытке запутать следствие. Сказать, что произошел несчастный случай? А вдруг на теле утопленника найдут следы борьбы, которые невозможно объяснить естественными причинами?
Так или иначе, Марьяну все равно задержат до окончания следствия. Она окажется на виду, не имея возможности скрыться от неведомого врага, подославшего к ней наемного убийцу. В том, что Сергей был наемным убийцей, Марьяна не сомневалась. Помня о предупреждении Оксаны Вольской остерегаться неожиданных знакомств, она улучила минутку, заглянула в паспорт молодого человека и убедилась, что его действительно зовут Сергеем и живет он не в Старграде, где должен обитать таинственный недруг Марьяны, а в Петербурге. Поскольку у незнакомца, живущего в Питере, не могло быть никаких личных причин желать ее смерти, оставалось предположить, что Марьяну ему заказали. И когда заказчик узнает о неудаче, постигшей исполнителя, он натравит на нее нового убийцу.
Последняя мысль и заставила ее забиться поглубже в кусты. Если "добрые люди" ее не найдут, то решат, что хозяева вещей утонули. Вскоре весть об этом разнесется по всей округе и рано или поздно достигнет ушей заказчика. Злодей успокоится, а к тому времени, когда у него появятся сомнения, Марьяна будет уже далеко.
Лежать было холодно и неудобно, мокрый купальник неприятно лип к телу, веточки и травинки кололи кожу, по ногам и спине ползали какие-то букашки, в ноздри настойчиво лез кислый запах рвоты. Но Марьяна старалась не двигаться и терпеливо ждала, пока крикуны убедятся, что звать бесполезно, и уедут сообщить о трагедии кому следует. Она едва не расплакалась от облегчения, когда услышала тарахтенье мотора, сначала громкое и отчетливое, потом все более невнятное, стихающее вдали. Но стоило ей пошевелиться, чтобы восстановить циркуляцию крови в затекших конечностях, как до слуха донеслись отдаленные всплески и фырканье. Марьяна снова замерла, догадавшись, что кто-то из крикунов остался вылавливать тела утопленников.
Но терпеть дольше не было сил. Она осторожно раздвинула ветви и поползла от берега в сторону дороги. Потом, выбравшись из зарослей, двинулась под прикрытием ивняка к своему рюкзачку. Марьяна надеялась, что добровольные спасатели не успели основательно ознакомиться с его содержимым, поскольку собиралась изъять оттуда сухую одежду и конверт с долларами, полученными от Виталия, и не хотела, чтобы их исчезновение навело кого-нибудь на размышления.
Операция по извлечению собственного имущества стоила ей нескольких лет жизни. Марьяна с величайшими предосторожностями добралась до границы пляжа, дождалась, пока голова ныряльщика за трупами в очередной раз скроется под водой, коршуном бросилась к своим вещам, выхватила из рюкзака сумочку, нашла конверт... и в эту минуту ныряльщик с громким всплеском выскочил на поверхность. Марьяна с оборвавшимся сердцем распласталась на песке, умоляя всех богов, чтобы ему не вздумалось посмотреть в ее сторону. Когда мужик, отдышавшись и всласть наматерившись, снова ушел на глубину, она вскочила как ошпаренная и со всех ног помчалась к зарослям по другую сторону пляжа, даже не вспомнив об одежде и обуви.
Какими только словами Марьяна не ругала себя за эту минутную панику, когда брела неведомо куда, дрожа от холода и плача от боли в сбитых и изрезанных осокой ступнях. Передвигалась она очень и очень медленно, сперва - потому что поминутно озиралась и вслушивалась в каждый шорох, готовая нырнуть в кусты при малейшем намеке на появление машины или людей, позже - потому что не слушались ноги.
Уже сгустились сумерки, когда до нее долетели из-за реки звуки разудалой гулянки. Марьяна вышла на берег и увидела деревню, где, по-видимому, играли свадьбу или отмечали какой-то очень популярный у местного населения праздник. Лихие визгливые выкрики частушечниц вплетались в протяжную и заунывную "Степь", исполняемую под магнитофонную запись "Ламбады". Гуляли основательно и широко, всем миром. Марьяна рассудила, что в суматохе этого фестиваля никто не обратит внимания, если она потихоньку заберется в какой-нибудь сарай и позаимствует пару старой обуви и немудрящую одежонку. Ей очень не хотелось снова лезть в воду, но вечером выпала роса, у реки сильно похолодало, и она всерьез опасалась подхватить воспаление легких, если не оденется.
Деревенские собаки оказались намного бдительнее старших братьев по разуму. Когда Марьяна открыла калитку какого-то дома с темными окнами, они заголосили с неистовством гусей, спасающих Рим. Она испуганно метнулась к веревке с бельем, сдернула первую попавшуюся крупную шмотку и бросилась вон со двора. Собаки не унимались, но никто и не подумал посмотреть, что их растревожило. Переведя дух, Марьяна вспомнила об обуви, которую так и не раздобыла, и предприняла вторую вылазку - уже на другой двор. Цепные сторожа снова зашлись истеричным лаем, но тут уж ей хватило выдержки остаться на месте и как следует осмотреться. Правда, результат был довольно жалким. Резиновые шлепанцы, забытые на пороге - вот все, чем ей удалось разжиться. А ведь предстояло идти всю ночь и даже больше. Она должна отойти как можно дальше от злополучного пляжа, иначе люди, у которых она попросит убежища, свяжут ее появление с ненайденной утопленницей, и все ее усилия пойдут прахом.
Но к утру Марьяна почувствовала себя настолько скверно, что ей было уже все равно. Тело ломило и било в ознобе, резало глаза, саднило горло, болели ноги, каждый шаг давался с невероятным трудом. Она уже готова была рухнуть на мокрую от росы траву и помолиться о быстрой смерти, когда заметила на фоне просветлевшего неба новую деревню. Из последних сил дотащилась до околицы и открыла калитку крайнего дома. На лай неизбежной цепной жучки вышла хозяйка, рослая угрюмая старуха с подойником в руке.
- Кого это принесло в такую рань? - буркнула она, вперив в гостью неприятные глазки-буравчики.
- Здравствуйте, бабушка, - через силу сказала Марьяна, привалившись к забору. - Меня зовут Маша. Я попала в беду. Вы не могли бы пустить меня к себе на несколько дней? Я хорошо заплачу.
Последние слова зажгли в глазах хозяйки алчный огонек.
- Сколько?
- Сто долларов. За неделю.
Марьяна считала, что сделала очень выгодное предложение. В Москве за такую сумму можно снять комнату на целый месяц, а она просит всего-навсего угол в деревенском доме с удобствами во дворе, и только на неделю. Однако старуху ее щедрость не впечатлила.
- На что мне доллары? Ты деньгами заплати.
- Наших денег у меня нет, - призналась Марьяна почти шепотом - так трудно ей было говорить. - Но доллары обменяют на рубли в любом городе или селе, где есть сбербанк. Сотня - это почти три тысячи рублей.
На лице старухи отразилась полная драматизма душевная борьба - алчность сражалась с боязнью пасть жертвой обмана. Боязнь победила.
- Только мне и дела, что по банкам разъезжать, - буркнула она и покачала головой. - Пойди к кому-нибудь другому попросись.