Размышляя над Лешиными словами, мы набрали на кухне снеди, разогрели кое-что в микроволновой печи и пустились в обратный путь.
— Если ты прав, то необходимо как можно скорее поговорить с Павлом Сергеевичем, — сказал наконец Генрих. — Это лучший способ защитить старика от повторного покушения. Надеюсь, он скоро придет в себя.
— Неизвестно, можно ли ему разговаривать, — заметила я.
— От нескольких слов его состояние сильно не ухудшится. Достаточно будет, если он назовет того, кто его ударил, и возможные причины нападения.
— Скорее всего, он не видел нападавшего, — сказал Леша. — Ударили-то по затылку.
— Как знать…
Мы вернулись в сторожку, выложили еду на стол, сняли мокрые куртки и сапоги и отправились взглянуть на Павла Сергеевича. Он по-прежнему был без сознания, но теперь что-то бормотал в бреду. Я наклонилась к самым его губам и прислушалась.
— Вода… везде вода…
— Бредит про какую-то воду, — сообщила я. — Может это иметь отношение к делу?
— Разве что к погоде. Там опять льет? — спросил Прошка с тоской.
— Не очень сильно, — утешил его Леша. — Но, видимо, зарядило надолго.
— Умеешь ты порадовать, Леша, — проворчал Прошка, но тут лицо его прояснилось. — Скорее на кухню, завтрак остынет!
За едой мы пересказали эпизод с Вальдемаром и Лешину мысль об отсутствии алиби у обоих супругов на прошедшую ночь.
— Вот видите, все указывает на то, что Бориса убил кто-то из них, — затянул свою песню Марк. — Их денежные затруднения, Натальина душещипательная беседа с Георгием, отсутствие алиби…
— Ну, алиби, положим, отсутствует и у Замухрышки, который забаррикадировался у себя в номере и с тех пор пребывает в гордом одиночестве, и у Левы, жена которого напилась снотворного…
Я осеклась. При слове «снотворное» у меня перед глазами вдруг возникла сцена: мы с Ларисой стоим у окна, я неожиданно поворачиваюсь к сидящей за столом Наталье и вижу у нее на ладони две маленькие белые таблетки, которые она только что вытряхнула из флакона. Вот она поднимает голову, видит, что я смотрю на нее, и вздрагивает. Потом дает какие-то ненужные объяснения, я снова отворачиваюсь и… Стоп! Я краем глаза видела, как Наталья взяла бокал, и жидкость там была янтарного цвета… Да-да, золотой отблеск у нее на щеке… моя картина «Игра света»… Но… когда Борис спрашивал у нас, кому чего налить, Наталья выбрала джин с тоником. А после этого мужчины ушли в бильярдную, и до их возвращения мы ничего себе не подливали. Янтарная жидкость… Борис пил виски…
— Варька, очнись! — донесся до меня голос Прошки. — Знаешь, какой у тебя страшный вид, когда глаза пустеют!
— Пустеют? — переспросил Леша и внимательно посмотрел на меня. — Что ты вспомнила, Варька?
Я облизнула пересохшие губы и быстро рассказала о том, что произошло в баре в день приезда.
Когда я замолчала, в кухоньке наступила такая тишина, что стало слышно тиканье будильника в комнате. В этой тишине звук шагов на крыльце показался нам канонадой. Вот открылась входная дверь, потом кухонная, и перед нами предстала Наталья.
— Здравствуйте. Я только что встретила Леву, и он рассказал мне про Павла Сергеевича. Вы, наверное, зверски устали. Я пришла вас сменить.
Оправившись от первого потрясения, я обвела взглядом лица друзей и чуть не рассмеялась. На всех физиономиях отражалось такое замешательство, словно Наталья открытым текстом предложила нам прогуляться, пока она разделается с беспомощным стариком.
— Доброе утро, — заговорила я, прерывая до неприличия затянувшуюся паузу. — Не обращайте внимания на эту пантомиму, мои друзья всегда неважно соображают по утрам. Мы благодарны вам за любезное предложение, но не можем его принять. Дело в том, что обязанности сиделки при пострадавшем небезопасны. По этой-то причине мы и собрались здесь в таком неприличном количестве. Не исключено, что ночной злодей, не доведя своего черного дела до конца, попытается исправить оплошность. Мы, естественно, не можем допустить, чтобы вы оказались единственной преградой между ним и его целью.
— Во дает! — восхищенно протянул Прошка, стряхнувший с себя оцепенение. — Кто бы мог подумать, что ты способна толкнуть такую речугу?
— Закрой рот! — быстро приказала я, а Марк еще и лягнул его под столом для верности.
— Но… почему? Зачем кому-то причинять вред Павлу Сергеевичу? — Наталья растерянно обвела нас глазами. — Лев сказал, что вы нашли старика с раной на голове, но я думала… Я полагала, что речь идет о несчастном случае.
«Врет она или не врет, вот в чем вопрос, — думала я, пристально наблюдая за лицом собеседницы. — Черт бы побрал этих флегматичных блондинок с их дефицитом эмоций».
— Нет, — вступил в разговор Генрих. — Когда мы наткнулись на Павла Сергеевича, он лежал ничком, а разбит у него затылок.
— Но… Может быть, сначала он упал на спину и ударился, а потом встал, прошел несколько шагов и потерял сознание?
«Неплохо, совсем неплохо. Кабы не пропажа телефонов и внезапная кончина Бориса мы, вполне вероятно, приняли бы такое объяснение».
— Возможно, так оно и было, — сказала я вслух. — Но, учитывая странное происшествие с телефонами и поведение Георгия, стоит задуматься и о других возможностях.
— Поведение Георгия? — Она нахмурилась, потом слабо улыбнулась. — А, вы о той сцене!.. На вашем месте я бы не стала принимать Георгия всерьез. Одно время мы с ним часто общались, и я знаю его довольно хорошо. Он с детства невротик. Знаете, мальчишки жестоки, а он всегда был маленьким и хилым… Словом, у него не слишком удачно складывались отношения с миром.
— Вы хотите сказать, что он так ведет себя в любых обстоятельствах? Интересный человек. Но даже если забыть о Георгии, все равно остается пропажа телефонов. Кто-то умышленно лишил нас связи с большой землей. В свете этого обстоятельства, согласитесь, версия несчастного случая выглядит излишне оптимистичной.
— Понимаю… — Наталья задумалась. — Но вам все равно нужно отдохнуть. Что, если я разбужу мужа и мы посидим с Павлом Сергеевичем вдвоем? — Тут она уловила в наших лицах нечто такое, что заставило ее порозоветь. — О! Как же я не догадалась. Ведь вы, должно быть, подозреваете одного из нас?
Замечание было настолько точным, что я несколько опешила, но потом сообразила: говоря «нас», она подразумевала не себя с мужем, а всю компанию, включая Замухрышку, Леву и Ларису.
— А вы полагаете, что ночью здесь прогуливался кто-то посторонний? — Как ни старалась я произнести эту фразу повежливее, саркастическая нотка все-таки проскользнула.
Лицо Натальи дрогнуло, но она быстро овладела собой.
— Да, вы правы, это маловероятно. Что ж, в таком случае придется, наверное, позвать еще и Ларису. Вы предупредите ее, чтобы она не спускала с меня и мужа глаз, когда мы будем подходить к больному. Я же, со своей стороны, обещаю не спускать глаз с нее и Володи.