— Леву, — ответила я, не раздумывая. — Борис пытался сделать его компаньоном. Чем не причина интереса к делам отеля?
— Ну хорошо, допустим, «жучок» поставил Лева, — согласился Марк. — Допустим, он выяснил, что в отеле произошла некая неприятность и ожидаемой прибыли он не получит. Леве оставалось только отказать Борису и забыть о существовании этого озера. Зачем ему убивать человека, если он не потерял ни гроша? Георгий — другое дело. Он вложил в строительство крупную сумму и загорелся желанием отомстить тому, кто вовлек его в авантюру.
— Но, может быть, «жучок» и убийство — независимые события? — предположил Генрих. — По-моему, связывать их нет основания. «Жучок» вполне мог поставить Георгий, а убил кто-то другой. Мы поторопились с выводами из-за реакции Натальи. Увидев подслушивающее устройство, она впервые заподозрила убийство, а поскольку мы такую возможность не исключали с самого начала, то нам не пришло в голову, что она может быть права в одном и не права в другом.
— Короче, от чего ушли, к тому и вернулись, — подытожил Прошка. — Бориса кто-то убил, а кто — неизвестно. Да, господа Ватсоны, неутешительный результат.
— Нужно все-таки поговорить с Ларисой, — решил Марк. — Если Бориса убил ее муж — как все время талдычит Варвара, — нам не мешало бы знать его мотив. Пока ясно только одно: у Левы есть свои секреты. Иначе зачем было ему отправляться вчера в лес в такую несусветную рань, зачем переодеваться под лестницей? И насчет имени Дима вы меня не убедили…
— Ладно, предпримем еще одну попытку, — согласился Генрих. — Леша, Варька, может, сходим прямо сейчас, уж закончим с этим делом?
— Нет уж! Вместо Леши пойду я, — заявил Марк, вставая. — За вами нужен глаз да глаз, а отвлечь Леву я могу не хуже Леши.
Мы с Генрихом покорно побрели следом за Марком в сени, натянули мокрые плащи и сапоги и снова потащились в отель. В холле третьего этажа состоялось небольшое совещание.
— Леша считает, что Леву не стоит выманивать из номера — тот сразу заподозрит неладное, — сообщила я Марку. — Но выйдет ли он без выманивания, и если выйдет, то когда — неизвестно. Я придумала план, только не знаю, сработает ли. Что, если нам не вызывать Леву, а самим заявиться к ним большой толпой? Кооптируем Наталью (Генрих все равно хотел ее навестить) и вместе пойдем к Ломовым. Предлог — наши сегодняшние открытия, которыми мы жаждем с ними поделиться. А там, под шумок, Генрих попробует пошептаться с Ларисой или хотя бы договориться с ней о встрече на кухне. Как вам такой замысел?
— Дурацкий до невозможности, — мгновенно оценил Марк, — но именно благодаря своей глупости может сработать. Возможно, Леве не придет в голову, что нам хватит наглости у него на глазах выпытывать его подноготную у его же собственной жены. Ладно, идем к Наталье.
Мы подошли к двери с табличкой «318», и Генрих уже поднял было руку, чтобы постучать, когда дверь соседнего номера распахнулась и оттуда вылетела Лариса. Ее била крупная дрожь, в лице не было ни кровинки, в черных зрачках застыл ужас. Увидев нас, она на миг остановилась, а потом неожиданно бросилась мне на шею. Целую вечность она лишь стучала зубами и издавала только нечленораздельные звуки, а я молча гладила ее по спине и боялась пошевелиться. Наконец ей удалось кое-как унять дрожь и выдавить из себя внятную фразу:
— В виски был яд… Лева… — И тут она зарыдала.
Генрих с Марком ринулись к открытой двери, через минуту Марк выскочил назад в коридор и забарабанил в дверь номера Натальи и Вальдемара.
— Варька, уведи Ларису к себе, — распорядился он, ожидая, пока ему откроют. — Не забудьте запереться.
Я обняла вцепившуюся в меня Ларису за талию и увлекла ее к себе в номер. Закрывая дверь, услышала из коридора встревоженный голос Натальи:
— Что случилось?
— Позовите, пожалуйста, мужа, — попросил Марк, оставив ее вопрос без ответа.
Я повернула ключ в замке, подвела Ларису к дивану и хотела усадить ее, чтобы налить стакан воды или чего-нибудь покрепче, но она меня не отпустила. Приникнув ко мне, словно испуганный ребенок к матери и сотрясаясь всем телом, она в голос рыдала у меня на плече. Мне оставалось только сесть рядом и молча гладить ее по голове.
«Неужели Лева умер? Убит? Стало быть, я ошибалась, упорно подозревая в убийстве его? Вот и полагайся после этого на интуицию. Но, между прочим, новое убийство опрокидывает все наши версии. С Борисом в этой чудной компании были тесно связаны почти все. Наталья и Вальдемар — его родственники, Замухрышка — институтский друг и партнер, Лева — бывший партнер, обдумывающий новое деловое предложение, Павел Сергеевич — отец старого приятеля и работник… В принципе любой из них мог иметь достаточно веский мотив, чтобы подсыпать яд моему злосчастному жениху. Но если нападение на Павла Сергеевича еще можно как-то объяснить, оставаясь в рамках той же гипотезы, то отравление Левы не лезет ни в какие ворота. Кстати, раз Лариса уверена, что яд был в виски, это должен быть другой яд — быстрого действия…»
На этом месте мои размышления прервал условный стук в дверь. Мягко отстранив Ларису, которая оторвалась от меня очень неохотно, я пошла открывать.
— Варька, ты не знаешь, как позвонить в сторожку? — спросил Марк, не переступая порога.
— Так телефон же украли…
— Украли радио, а туда можно позвонить по местному. Значит, не знаешь? Черт, что же делать? Вальдемар пребывает в алкогольной нирване, Георгий у себя визжит и топает ногами, а нам нужен кто-то, чтобы перенести тело…
— Почему бы просто не переложить его на кровать? Вряд ли Лариса захочет оставаться в том же номере, даже если вы уберете тело.
— Близкое соседство с покойником никому не прибавит настроения. Генрих предложил отнести его на второй этаж.
— А вдвоем вы не справитесь?
— Да, а когда нам понадобится открыть дверь, мы положим его на пол, — сердито сказал Марк.
— Можно взять кресло, в котором перевозили Бориса… Кстати, а где оно? Вчера мы оставили его в портике, а сегодня никакого кресла я там не видела.
— Наверное, убрали… Да бог с ним, мы все равно не можем бросить Наталью одну. Сейчас с ней Генрих…
— Так приведите ее сюда.
— Она боится оставить мужа. Или ты предлагаешь притащить сюда и Вальдемара?
— Ну, если нет другого выхода…
— Не надо, — послышался у меня за спиной дрожащий голос Ларисы. — Лучше мы сами перейдем к ним.
Я повернулась. Лариса стояла в дверях гостиной, прислонясь к косяку. Она продолжала плакать; слезы бежали по перемазанным тушью щекам, оставляя заметные дорожки; крохотный белый платочек, стиснутый в кулаке, промок насквозь. Но теперь ее хотя бы не душили рыдания.
— Хорошо, если вы не против, так и сделаем, — согласилась я и снова повернулась к Марку:
— Но Павла Сергеевича тоже нельзя бросать.