Павлушка мгновенно испарился, а я втащила в прихожую Лешу.
— Знакомьтесь. Это Леша, мой друг и по совместительству телохранитель. Леша, про Надежду я тебе уже все объяснила.
— Телохранитель? — переспросила Надька, изогнув бровь. — С каких это пор тебе требуется телохранитель? Ох, извините, Леша! Мне очень приятно с вами познакомиться. Проходите, пожалуйста, сюда. Ничего, что я вас на кухне принимаю? Мы тут пироги затеяли…
За те два года, что мы не виделись, Надежда еще поправилась, но она относится к редкому типу женщин, которым полнота к лицу. Как и запах сдобы, витавший в квартире, и ситцевый передник, припорошенный мукой. Ярая противница замужества, я никогда не пыталась обратить в свою веру Надьку. Она создана для семейного уюта, это ясно всякому, кто хоть раз ее видел.
Кстати, Леша с первых же минут почувствовал себя как дома. Никогда еще не видела, чтобы его неловкость при знакомстве с новыми людьми улетучивалась с такой быстротой. Он уплетал за обе щеки плюшки, которые моя подруга вынула из духовки, запивал их чаем и постоянно перебивал меня, дополняя мой краткий рассказ. Надежда всячески поощряла его красноречие, ахая, округляя глаза и всплескивая руками. В конце концов эта идиллия начала действовать мне на нервы. «Такими темпами мы не разживемся информацией до начала учебного года, — подумала я. — Решительно, этому щебетанию пора положить конец».
— Надь, у тебя есть газеты? Можно старые.
— Конечно, есть, а зачем тебе?
— Лешу занять. Пусть посидит в комнате, почитает. Мне нужно перекинуться с тобой словечком наедине.
Лешу моя идея не обрадовала. Он посмотрел на меня укоризненно.
— Марк велел мне за тобой присматривать.
— Не бойся, не убегу. Можешь следить за входной дверью, а в окно мне не разрешит уйти Надежда.
— С третьего этажа? Разумеется, не разрешу, — подтвердила Надька.
Леша неохотно поплелся за ней в комнату. Надежда вернулась через минуту и снова ушла, прихватив кружку чая и тарелку плюшек. «Черт побери! — злилась я про себя. — Уж лучше бы я оставила Лешу здесь. Теперь она будет бегать туда-сюда, пока не убедится, что он вполне утешен».
Но вот наконец она села напротив меня, вывалила из ведра на стол очередную порцию теста и принялась его тискать.
— Ну, и о чем ты хотела посекретничать?
— Это была военная хитрость. Я бы просто не вынесла Лешиных неторопливых и обстоятельных объяснений. На самом деле мы пришли только затем, чтобы спросить, не знаешь ли ты, где работает Геля.
Скалка, сновавшая над столом, замерла.
— Ты что, не в курсе? — изумилась Надька. — Неужели нашелся-таки человек, которому Геля не прожужжала все уши о своем потрясающем успехе?! Она даже мне звонила, можешь себе представить? А уж от других я сколько раз слышала…
— Надежда, ты способна прямо ответить на прямой вопрос? — возмутилась я.
— Спокойно, спокойно, не петушись! В Останкино она работает, в телецентре. На канале РТР. Ее туда сначала редактором взяли, потом, лет пять назад, она пробила себе программу — дурацкое ток-шоу про любовь и семью. Ты что, ни разу ее в ящике не видела?
— Надька, я похожа на человека, который смотрит ток-шоу про любовь?
— Я тоже не смотрю, но тут пришлось. Однокласснички звонками замучили, при встрече — только и разговоров, что о передаче. Как Геля держалась, в каком была платье, какая у нее прическа… Тут хочешь не хочешь, начнешь смотреть. Я одного не понимаю: как тебя-то миновала чаша сия? Неужто ты ни с кем из наших не видишься, даже случайно?
— Почему ни с кем? С тобой вот года два назад виделась.
— А-а! К тому времени программу уже свернули. Видно, рейтинг был низкий. И правильно свернули. Глупейшее шоу, скажу я тебе. Хотя Геля, надо признать, смотрелась вполне ничего… Ее, говорят, пытались сунуть ведущей в другую программу, но не получилось. На телевидении конкуренция похлеще, чем у пауков в банке, а Геле все-таки за тридцать. Пришлось ей снова возвращаться к редактуре. Эй, Варвара, ты где?
— Прости, задумалась. Вспомнила кое-что. Действительно, лет пять прошло… Мы с ней как-то столкнулись нос к носу возле моего подъезда. Она, наверное, специально меня ждала, но сделала вид, будто шла мимо. Разговор припоминаю с трудом, но вид у нее был триумфальный… Да, она еще поинтересовалась, какая у меня работа и хорошо ли платят, а потом ни с того, ни с сего расщедрилась и пригласила в свою «команду». Представляешь: я — и под Гелиным началом? Разумеется, я вежливо поблагодарила и отказалась.
— Она предлагала тебе работу? Тебе?! Вот это да! Больше никто из наших такой чести не удостоился. Что это на нее нашло?
— Понятия не имею. Может, хватила лишку, празднуя свой головокружительный взлет. Ладно, Надька, спасибо тебе за плюшки и все остальное. Нам пора бежать.
— Ну вот, а я-то думала: посидим, покалякаем… Ладно уж, беги, Варварка. Только будь осторожна. Честно говоря, я не все поняла из того, о чем вы тут говорили, но главную мысль ухватила. Кто-то крепко желает тебе насолить. Дурачье! Они не знают, с кем связались. Но ты все-таки не теряй бдительность.
* * *
Мы вернулись домой, поцапались с Прошкой, который имел дерзость выговорить нам за долгое отсутствие, и сообщили ему добытые с таким трудом сведения о Гелиной карьере.
— Вы с ума сошли? — воскликнул Прошка. — Как я вам попаду в телецентр? Туда же вход только по пропускам!
— Ничего, справишься, — подбодрила я его. — Ни за что не поверю, будто в Москве существует место, куда ты не просочишься. Даром, что ли, у тебя в подружках числится половина женского населения столицы?
Грубая лесть сработала. Прошка, понятное дело, еще поворчал для виду, но потом удалился в мою спальню кому-то звонить, а вскоре, весело насвистывая себе под нос, отправился на штурм неприступной Останкинской башни.
Я сменила его у аппарата и позвонила Обухову. Голос Евгения Алексеевича был невеселым, но мне собрат во собаколюбии вроде обрадовался, на мою попытку напроситься в гости отреагировал благосклонно и даже не выказал неудовольствия, когда я сообщила, что приеду с другом. Что значит воспитание!
И мы с Лешей поехали с очередным визитом. Евгений Алексеевич принял нас тепло, но приветливость хозяина показалась бледной тенью радушия на фоне буйного восторга сэра Тобиаса. Пес прыгал, вертелся волчком, припадал на передние лапы, повизгивал и молотил хвостом по табурету, который от этого с грохотом перевернулся. И я в который раз подумала, что, создавая человека, Бог Отец, наверное, пребывал в скверном расположении духа, ибо накануне израсходовал весь творческий запал на собаку.
Хозяин провел нас в единственную комнату, усадил за круглый стол, застланный вышитой скатертью, и ушел на кухню заваривать чай. Мы с Лешей тем временем изумленно озирались по сторонам. Обе длинные стены комнаты были целиком заняты книжными стеллажами. Сразу за дверью у короткой стены стоял книжный шкаф. Над письменным столом у окна висели три книжные полки. В углу, сбоку от стола стояла древняя этажерка с книгами. Не считая круглого стола в центре, нескольких стульев и сложенного кресла-кровати, другой мебели в комнате не было. Куда хозяин складывал постельные принадлежности, белье, одежду и посуду, оставалось загадкой, ведь квартира была однокомнатная.