В этой группе Краш оказался вторым с краю.
Рокот мохнатых инструментов усилился. Плесень на стенах вспыхнула ярче, и сильный, неожиданно глубокий голос затянул:
– Х'орбар фузган!
– А'шур ниган! – хором откликнулась толпа.
– Х'орбар фузган!
– А'шур ниган!..
Во мраке одного из тоннелей, выходивших в пещеру, что-то шевельнулось. Вглядываясь в извивающуюся темноту, Краш мельком отметил, что а'шури избегают толпиться у этого тоннеля. От него к алтарю вел широкий проход, освобожденный толпой.
Мигом позже тоннель вспучился расцветающим черным лотосом, рождая из себя создание, какого Краш не видел даже в самых кошмарных снах. Шестилапый гигант, длиной не менее тридцати локтей, извиваясь всем телом, двинулся к алтарю. Вокруг головы чудовища покачивался венчик жадно извивающихся щупальцев; хвост разделялся на семь змеевидных отростков, каждый из которых оканчивался смертоносным жалом, на манер скорпионьего; в пасти влажно блестели кроваво-красные клыки. Тварь не спешила, растягивая удовольствие, наслаждаясь беспомощностью застывших у алтаря жертв.
Никто из людей не мог двинуться с места или закричать – пленников парализовало страхом, а может быть, гипнотическим взглядом демона преисподней.
– Х'орбар фузган! – возликовала толпа.
Не в силах отвернуться, закричать, убежать, Краш закрыл глаза, чтобы не сойти с ума. Дальнейшее он мог только слышать. Кажется, у остальных не хватило сил даже на это.
Завораживающий шелест чешуи, вкрадчивый скрежет когтей по камню пола. Смолкла терзающая нутро музыка, но тишина не принесла облегчения. Мальчик ощущал тварь совсем рядом; тело, покрывшееся "гусиной кожей", сотрясал непроизвольный озноб.
Сдавленный, полузадушенный крик – и следом всхлип, короткий и влажный. Не думать, не пытаться даже представить, что означают эти звуки! Гул толпы…
Мокрый и гибкий хлыст коснулся груди – ощупывая, примеряясь. Краш перестал дышать, желая притвориться мертвым и понимая всю бесполезность своих усилий. Тварь медлила. Мальчик представил, как она неспеша разевает пасть, готовясь поглотить очередную жертву – и сознание не выдержало.
Тьма под веками сменилась спасительным мраком беспамятства.
Кажется, позже он пару раз ненадолго приходил в себя. Хозяйка Шаннурана исчезла, вместе с ней исчезли и остальные пленники. А над ним, Крашем, творили некий обряд – изощренный и причудливый. Седой колдун-а'шури, распластав мальчика на алтаре, покрывал его грудь и живот тайными письменами, читая нараспев заклинания. Гудели, исторгая вибрирующие звуки, меховые инструменты с трубками; в такт им вспыхивали и гасли светящиеся пятна плесени на стенах. Десятки горящих глаз окружали Краша, смрадно-приторный дым проникал в ноздри, туманя разум – и вновь смыкались края уютной бездны обморока…
Разбудил Краша знакомый скрежет двери. Спал он вроде бы недолго, и был все еще сыт «млечным соком», которого насосался вволю. Тюремщик объявился слишком рано. Что-то случилось? Любое, самое незначительное происшествие волшебным образом превращалось для мальчика в настоящее событие, нарушая унылое однообразие дней, проходящих в вечной тьме.
Задержавшись в проеме, тюремщик внимательно оглядел пещеру. По пленнику он лишь скользнул беглым взглядом. Кажется, а'шури ожидал увидеть здесь…
Что?
Вряд ли тюремщик смог бы дать четкий ответ на этот вопрос. А спустя мгновение отвечать стало некому. А'шури вдруг икнул, замер, разевая рот – и оттуда плеснула черно-багровая, блестящая кровь. Страж булькнул и мягко осел на пол. Сразу после этого в глаза Крашу ударил ослепительный свет. Он инстинктивно зажмурился, прикрыв для верности глаза руками – но все же успел запечатлеть в памяти совершенно неимоверную, невозможную для подземелий Шаннурана картину.
Над мертвым тюремщиком склонился человек. Правой рукой гость извлекал кинжал, наполовину вошедший в затылок а'шури, а левой доставал из-под плаща, плотного и черного, фонарь.
Внутри фонаря пылала масляная лампада.
Этого просто не могло быть! Он все еще спит! Обычный человек не в силах пробраться тайком в самое сердце Шаннурана, проскользнуть мимо стражников, видящих в темноте, обмануть Черную Вдову…
– Проклятье! – выругался пришелец из сна, обтерев кинжал о набедренную повязку убитого. Он приподнял фонарь повыше. – Клянусь рогами Сату-Пшат! Здесь тоже ничего…
Краш неуверенно встал.
– Гляди-ка ты! – хмыкнул высокий. – Находка! Ладно, пошли… Не оставлять же тебя здесь? Только тихо!
Краш судорожно кивнул и двинулся за пришельцем в сторону памятных ступеней. Лишь сейчас до него начало доходить, что он наконец свободен.
Свободен!
Радость от осознания этого замечательного факта почему-то оказалась тусклой, неубедительной. Обругав себя за тупость, Краш догнал спасителя и робко тронул за край плаща.
– Нам не туда! – шепнул он. Гортань за время долгого молчания успела отвыкнуть от речи, как глаза – от света. Слова, произносимые с усилием, звучали странно и непривычно. – Этот путь ведет вниз, в подземелья!
– Знаю, – ответил спаситель, не оборачиваясь. – Но я уйду отсюда с Оком Митры, или останусь здесь навсегда! Держись рядом, малыш. Ты не знаешь, где эти могильные черви прячут главные сокровища?
– Не-а, – помотал головой Краш. – Наверное, где-то внизу…
– Я бы на их месте поступил так же, – удовлетворенно кивнул русоволосый, продолжая спускаться по ступенькам.
Краш старался не отставать. На ходу он, мало-помалу свыкнувшись со светом фонаря, рассматривал своего спасителя. Высокий, широкоплечий, длинные волосы стянуты узким кожаным ремешком. Когда мужчина пару раз останавливался, озираясь, можно было разглядеть волевое лицо с высокими скулами. Под плащом незнакомца обнаружилась длинная льняная туника, доходившая до середины бедер и туго подпоясанная ремнем. За ремень были заткнуты три кинжала: длинный и два коротких. На одном боку висел тяжелый меч в потертых ножнах, на другом – тыква-долбленка с водой. Незнакомец производил впечатление человека решительного, бывалого и уверенного в себе.
Рядом с ним Краш чувствовал себя в безопасности.
Неожиданно мальчик услышал шаги неподалеку – движение воздуха, эхо едва различимого звука, тихое сотрясение камня под ногами. Он быстро взглянул на спасителя, но тот, похоже, ничего не заметил.
– Сюда идут а'шури. По-моему, шестеро. Ты их убьешь? Или мы спрячемся?
Незнакомец ни на миг не усомнился в сказанном. Качнув фонарем из стороны в сторону, он углядел тесный проход слева – и ловко скользнул туда, пряча фонарь под плащ. Краш, щурясь, последовал за спасителем. После яркого света требовалось время, чтобы восстановить "темное зрение".
Присев в расщелине на корточки, мужчина укрылся плащом с головой, подоткнув края так, что ни единый лучик не пробивался наружу. Он слился с камнем и застыл в полной неподвижности. Краш скорчился рядом, осторожно выглядывая из-за плеча.