Завтра... нет, уже сегодня Питер очистит от скверны мою душу, а вечером я поделюсь горестями с Сандрой, и вместе мы обязательно что-нибудь придумаем.
* * *
Я посмотрела на часы и мысленно присвистнула. Поезд ехал уже больше часа, а проводница так и не зашла в мое купе за деньгами. Однако! В два часа ночи могла бы оборачиваться порасторопнее, тем более что пассажиров у нее - раз-два и обчелся.
Тут до меня дошло, что из соседнего купе давно доносится звон стаканов и девичий щебет, перемежаемый пьяноватым баритоном. Стало быть, проводница пренебрегла своими обязанностями ради бесплатного угощения. Интересно, что означает эта ночная пирушка - довесок к взятке, которую мои соседи сунули девице, чтобы она закрыла глаза на отсутствие паспортов, или обыкновенный кобеляж? Скорее всего - первое, ибо я готова была поклясться, что парочка с вокзала не на шутку чем-то озабочена и не испытывает потребности в общении с прекрасным полом. Если я права, то девицу очень скоро вежливо выпроводят, она нанесет мне короткий визит, и я наконец улягусь.
Спустя несколько минут дверь соседнего купе действительно открылась, оживленный щебет зазвучал громче, потом смолк, ко мне постучали и тут же открыли дверь. Белокурая проводница забрала деньги, билет, любезно предложила чаю, а выслушав мой отказ, кивнула, пожелала спокойной ночи и удалилась. Я достала из сумки пакет с туалетными принадлежностями, взяла полотенце и поплелась в дальний конец вагона совершать вечернее омовение.
Когда я вернулась, в дверях моего купе стоял розоволицый здоровяк и приветливо улыбался.
- Мы с вами попутчики, красавица, - сообщил он важно, дыхнув перегаром. Не желаете ли посидеть полчасика, выпить за знакомство?
Я едва не плюнула с досады и смерила наглеца взглядом, который по идее должен был его заморозить. "Черт, как же я ошиблась! Выходит, эти прохиндеи не так уж и озабочены, иначе бугай не прилагал бы таких усилий, чтобы подцепить себе на ночь девицу".
- Не желаю, - отрезала я, протиснулась мимо назойливого попутчика и попыталась закрыть перед его носом дверь. Но розоволицый не пожелал внять намеку и убрать пузо из дверного проема.
- А почему? - спросил он, сияя улыбкой, словно я сказала ему изысканный комплимент. - Вы просто не пьете или боитесь, что мы посягнем на вашу честь? Даю вам слово джентльмена, с нами вы будете в полной безопасности. А если не хотите пить, можете просто пригубить, только не лишайте нас своего прелестного общества.
Я с большим трудом удержалась от грубой тирады и процедила сквозь зубы:
- Я очень устала и хочу спать. Не могли бы вы оставить меня в покое?
- О, у меня есть отличное импортное средство! Снимает усталость и повышает тонус. Одна таблеточка - и вы свежи, как утренняя роза. Никаких противопоказаний, никаких побочных действий, просто сказка, а не лекарство! Айн момент! - Он высунулся из купе и громко позвал: - Василий!
Не успела я и глазом моргнуть, как в дверях возник рябой.
- Что случилось? - осведомился он, бросив на меня недовольный взгляд.
- Принеси сюда мой несессер.
- Нет! - взорвалась я. - Ничего мне не нужно! Уходите отсюда, вы оба! Немедленно, слышите?
- Ну зачем же вы так, голубушка? - укоризненно сказал здоровяк. - Я ведь хочу как лучше. Такой милой девушке не к лицу кричать. Хотя я понимаю, это все усталость. Вот примете мою пилюльку, и все как рукой снимет.
Я посмотрела на брюнета в упор и произнесла раздельно и четко:
- Объясните, пожалуйста, своему слабоумному товарищу, что я не желаю принимать никаких лекарств, пить с ним за знакомство и вести задушевные разговоры. Я хочу спать и прошу вас избавить меня от своего присутствия. Я понятно выразилась?
Брюнет поиграл желваками, кивнул и обхватил приятеля за могучую талию.
- Пойдем, Толик. Девушка не нуждается в нашем обществе. Зачем тебе лишние неприятности? Пойдем!
Здоровяк попытался скинуть его руку, но хватка у рябого Василия была железной. Через секунду оба очутились в коридоре. Я проворно захлопнула дверь и заперлась на замок.
"Фу, пронесло! Вот черт, еще немного, и я устроила бы безобразную истерику. Нервы совсем никуда. Нет, вовремя я отправилась в Питер, очень вовремя. Иначе не прошло бы и недели, как превратилась бы в цепную собаку".
За стенкой между тем ссорились. Соседи старались говорить тихо, но то и дело возвышали голоса, и тогда до меня доносились отдельные фразы:
- Да говорю тебе, это случайность!
- Ха, случайность! Бу-бу-бу... По-твоему, это нормально?
- Тише, ты! Бу-бу-бу... У меня глаз наметанный.
- Профессионал, твою мать! А если бу-бу-бу?.. На том свете будем разбираться?
- Ладно, хватит! Бу-бу-бу...
"Интересное дело, - думала я. - Стало быть, у них действительно неприятности. На кой же ляд этот розовощекий детина ломал передо мной комедию?"
Потом соседняя дверь открылась, и ко мне снова постучали. Я поджала под себя ноги и притворилась неодушевленным предметом. Стук повторился, потом послышались шаги, удалявшиеся в сторону купе проводников. Приглушенный голос. Удивленное женское восклицание. Потом снова шаги, на этот раз - уже двух пар ног. Стук в дверь. Женский голос:
- Девушка, у вас все в порядке?
Пока я соображала, стоит ли отвечать, в замке повернули ключ и в дверь просунулась белокурая голова проводницы.
- Вы живы? - Она наткнулась на мой взгляд и осеклась. - Ой, простите, Бога ради! Ваши соседи сказали, будто вы неважно себя почувствовали, а на стук не отвечаете. Я испугалась...
Тут девицу отодвинули в сторону, и на ее месте показался рябой Василий.
- Девушка, на два слова! - быстро проговорил он и юркнул в купе. Я открыла рот, но он затараторил умоляюще: - Прошу вас, не надо! Пожалуйста, выслушайте меня. Обещаю уложиться в две минуты.
Я заставила себя промолчать, но не потому, что пожалела этого типа. Просто мне стало любопытно. Когда-то в нашем дворе жил пожилой собачник, безобидный сумасшедший. Все конфликты от коммунальных до международных он объяснял делением людей на два больших клана: люди-кошки и люди-собаки. Люди-собаки честны, открыты, прямодушны и не способны на измену. Люди-кошки коварны, бессовестны и корыстолюбивы. Меня наш тронутый философ без раздумий причислил к людям-собакам и, движимый самыми лучшими побуждениями, затевал со мной долгие беседы, поучая уму-разуму. "Никогда не связывайся с кошками, детка, говорил он. - От них на земле вся пакость. Они будут к тебе ластиться, а потом продадут ни за грош или глаза выцарапают". Чтобы со мной, не приведи Господь, не стряслось такого несчастья, старик учил меня, как кошек распознать. "Ходят они точно на цыпочках и всем телом вихляются, будто без костей. Глаза злющие-презлющие, а как нужно им что-нибудь от тебя, из этих бесстыжих зенок прямо патока течет, и голосок таким воркующим делается, таким сладким. Как заметишь, что вокруг тебя эта нечисть вьется, хватай палку и гони в шею, пока не околдовали!"