– А это еще почему?!

Кассий криво усмехнулся.

– Ни за что не догадаешься! Потому что чужаки не возражали против обычая сгорнов приносить в жертву белых уродцев. Видишь ли, Верховные лорды не знали ни легенды о Белой деве, ни древней истории о девочке, едва не погубившей племя наших предков. Кроме того, они никогда не видели чужаков и не имели понятия, как они выглядят. А потому у них не было оснований связать могучий Дар неведомой силы с цветом кожи и волос его обладателей. И невмешательство чужаков в варварский обычай сгорнов полностью убедило наших лордов в том, что ты не можешь быть потомком и наследником чужаков.

– А ты считаешь, что я и другие белые уродцы – потомки чужаков? – хмуро спросила Хайна. – Почему же тогда чужаки позволяют сгорнам нас убивать?

– Наверное, они просто не подозревают о вашем существовании, – мягко, словно утешая ее, сказал Кассий.

Хайна неожиданно соскочила с кровати.

– Значит, твоя сказка еще не закончена! – решительно объявила она. – Ее героиня должна уничтожить Границы, разыскать чужаков и спросить их, почему они бросили на произвол судьбы дочерей, которых отдали в жены мужчинам чужого племени. Почему их никогда не беспокоила участь детей, родившихся у этих женщин? Почему они забыли, что в наших жилах течет их кровь?

– Ну что же, – серьезно сказал Кассий, задумчиво разглядывая внучатую племянницу, – значит, узор оказался еще сложнее, чем я думал.

Эпилог

Окраинные земли южного Плоскогорья малопригодны для жизни. Свободно гуляющие здесь ветра не дают подняться ни дереву, ни траве, ни посевам. Дожди вымывают плодородную почву, и водопады уносят ее в пропасть. Поэтому ферм на юге практически нет, другие селения тоже редки, и живут там одни каменотесы да собиратели целебного лишайника, который нигде больше не растет. И те и другие бедны, как сгорны-отшельники: ни купцу, ни бродячему ремесленнику от них никакой прибыли, а уж о бродячих актерах, сказителях и поэтах и говорить нечего.

Одним словом, вид странника в этих местах непривычен. Тем более – странника, восседающего на спине породистой лошади из конюшен Владыки. А если таких странников целых три, все южное селение бросает работу, выходит на дорогу и до вечера обсуждает событие, поглядывая в сторону поворота, за которым исчезли всадники.

Впрочем эти всадники вызывали пересуды везде, где бы ни проезжали. Уж очень странная подобралась компания. Зеленый юнец-нагорн в новеньком, с иголочки, гвардейском мундире. Сгорнийский маг средних, а по нагорнийским меркам – так весьма зрелых лет. И девушка лет шестнадцати, происхождение которой определению не поддавалось, потому что платье на ней было нагорнийским, плащ – сгорнийским, а цвет ее волос, бровей и кожи – совершенно невозможным для любого из двух народов. Такой белизны жители глубинки отродясь не видели.

Всадники миновали последний южный городишко и доехали до каменоломни, где дорога кончалась. Дальше на юг вела только узкая тропка, проложенная собирателями лишайника.

– Значит, ты не передумаешь? – спросил сгорн девушку, останавливая коня. – Не подождешь еще года два, чтобы я составил тебе компанию?

– Кассий, мы уже дюжину раз повторяли этот разговор! – воскликнула девушка. – Давай ты сам за меня ответишь.

– «Мы не будем ждать смерти лорда Умбера, которому оба желаем здравствовать долгие годы», – послушно пропищал сгорн.

Девушка засмеялась.

– Не может быть, чтобы мой голос звучал так противно! Но слова – да, мои. Могу еще добавить, что в любом случае сомневалась бы, брать ли тебя с собой. Вдруг эти белокожие маги ненавидят смуглых?

– Ну, сайлахам-то они точно никого не скармливают. Хотя бы потому, что сайлахи там не водятся. Ладно, давай прощаться, племянница! (При этих словах юнец в мундире посмотрел на сгорна с благодарностью.) По бездорожью не поеду, лихой всадник из меня так и не получился. Надеюсь, прощание не затянется на пол-луны, как во дворце, который вы, барышни, утопили в слезах.

Маг и девушка спешились и обнялись.

– Береги себя, детка, – ласково сказал сгорн. – Почаще выходи на связь, если, конечно, она там действует. И поскорее возвращайся, я буду скучать.

– И ты береги себя, Кассий. Присматривай там за моими приемными и неприемными родичами. Я тоже буду скучать по ним и по тебе.

Они еще раз обнялись и вернулись к лошадям. Сгорн, сев в седло, ускакал не оглядываясь, а девушка долго стояла и смотрела ему вслед. Потом обернулась к своему спутнику.

– Ну что, Вачек, поехали?

Юнец вздохнул, кивнул и тронул коня. Всю дорогу он лихорадочно подыскивал слова, способные выразить его невероятно сложное и сильное чувство к девушке, но, кроме банальной формулы «Прошу, раздели со мной стол, кров и ложе», ничего не придумал. А предлагать стол, кров и ложе отважной путешественнице, которая отправляется в далекие края, где никогда не ступала нога нагорна, – верх нелепости.

Девушка тоже молчала, незаметно наблюдая за спутником, угрюмо щиплющим редкую поросль над верхней губой. Она догадывалась о мучениях юноши, но не знала, чем ему помочь. Все становится таким сложным, когда вчерашний товарищ по играм, веселый и простодушный, превращается в воздыхателя, надежно утратившего дар речи.

– Я так и не понял, зачем ты к ним едешь, Хайна, – сказал наконец Вачек.

– Познакомиться. Расспросить о них и рассказать о нас. Уговорить, чтобы сняли ограждение. Ты же знаешь: ни у меня, ни у Кассия ничего не получилось. Мы просто не видим этих проклятых Границ. Все остальные маги бьются с ними уже больше трех солнц, и безуспешно. Кармал тоже страшно разочарован: он надеялся, что я сотворю ему широкую лестницу с ковровой дорожкой до самых Низинных земель, а я даже илшиговой тропки не могу проложить. Придется браться за дело с другого конца.

– А если они откажутся помогать? А если обидят тебя?

– Не обидят. Кассий говорит, что, если верить той картине, что видел лорд Умбер, белоголовые маги у них рождаются нечасто. И, судя по Белой деве, пользуются большим почетом. Надеюсь, мне удастся их убедить. А не удастся – обойдусь без их помощи. Подучусь у них немного и сама сворочу эти загородки.

Вачек вдруг увидел край обрыва и понял, что они уже подъезжают. А он так ничего ей и не сказал.

– Хайна!..

– Да?

– Ты… Я… э… не могу поехать с тобой?

– Ты же знаешь, что нет. Никто, кроме Кассия, не может.

– А если я так – по скалам, с веревкой?

– Сейчас ты увидишь эти скалы.

Через четверть часа Вачек стоял на краю плато, и мысль о скалолазании сама собой испарилась. А прощальных слов он так и не подобрал.

– Мне не хочется с тобой расставаться, Хайна. Я тревожусь за тебя. И за себя. Как я без тебя обойдусь? – Тут он испугался собственной смелости и неловко пошутил: – Вдруг кто-нибудь опять пробьет мне голову камнем?