Она обняла его за шею и осторожно притянула к себе.
— Я бы ничего не стала менять, — сказала она. Здесь я не какая-то кукла. Я приношу пользу. Люди меня слушают. Я совершила поразительные вещи. Разве я могу вернуться в прежнюю жизнь?
Ты это собираешься сказать отцу? — В голосе Мау слышалась печаль.
— Да, наверное, что-то вроде этого.
Он осторожно развернул ее лицом к морю.
— Корабль идет, — сказал он.
К тому времени, как они добежали до лагуны, шхуна встала на якорь за рифом. Пока с корабля спускали шлюпку, Дафна пошла туда вброд, настолько глубоко, насколько могла, не обращая внимания на всплывающий вокруг нее подол платья.
Мау смотрел с берега: человек спрыгнул с кормы, как только шлюпка приблизилась к Дафне, и, одновременно смеясь и плача, поддерживая друг друга, двое выбрались на песок. Толпа расступилась, чтобы освободить место для обнимающихся — но Мау следил за двумя мужчинами, вылезающими из шлюпки. На мужчинах были красные куртки, а в руках они держали сложно устроенные палки и смотрели на Мау, словно он был в лучшем случае неприятной помехой.
— Дай посмотрю на тебя, — сказал его превосходительство, отступая на шаг. — Да ты стала совсем… Что случилось? У тебя кровь на плече! У нас на борту доктор, я его сейчас…
Дафна глянула на себя.
— Это просто брызги, — отмахнулась она. — И вообще это не моя кровь. Мне пришлось отпилить человеку ногу, и я не успела помыться.
За спиной у них из шлюпки вылез третий солдат с толстым рулоном и принялся его разворачивать. Он нервно поглядывал на Мау.
— Что здесь происходит? — резко спросил Мау. — Почему у них ружья? Что делает этот человек?
Он шагнул вперед, и два штыка загородили ему путь.
Дафна повернула голову и отстранилась от отца.
— Что такое? — решительно спросила она. — Вы не можете запретить ему ходить по его собственной земле! Что в этом рулоне? Флаг, верно? Вы привезли флаг! И ружья!
— Малыш, мы ведь не знали, что мы тут найдем, — сказал слегка опешивший отец. — Видишь, у вас тут пушки.
— Ну да, у нас тут пушки, — пробормотала Дафна; ее саму, кажется, страшно смутила эта вспышка гнева. — Они только для виду.
Но тут гнев вернулся.
— А эти ружья — нет! Ну-ка опустите их!
Его превосходительство кивнул солдатам, которые опустили мушкеты на песок — осторожно, но очень быстро. На шум пришел Мило, а он умел угрожающе выситься.
— И флаг! — добавила Дафна.
— Эванс, будьте добры, подержите его пока так, — сказал его превосходительство. — Понимаешь, малыш, мы не хотим ничего плохого этим… э-э-э… — он бросил взгляд на Мило, — милым людям, но нам нужно укрепить свои претензии на островаЧетвертого Воскресенья Великого Поста. Мы утверждаем, что они являются лишь частью архипелагаГосударственного Выходного Дня…
— Кто это «мы»? Ты?
Ну, в конечном итоге король…
— Он не получит этот остров! — заорала Дафна.—
— Чего захотел! Обойдется! Он еще с Канадой не разобрался!
— Милая, кажется, лишения, перенесенные тобою на этом острове, не прошли даром… — начал его превосходительство.
Дафна отступила на шаг.
— Лишения? Да я не променяю этот остров ни на что на свете! Я помогала при родах! Я убила человека…
— Того, которому ты отпилила ногу? — спросил сбитый с толку отец.
— Что? Этот? Нет, этот, скорее всего, поправится, — Дафна небрежно махнула рукой. — Нет, тот, кого я убила, был убийцей. И еще я научилась варить пиво. По-настоящему хорошее пиво! Папа, слушай меня внимательно. Очень важно, чтобы ты понял прямо сейчас. Папа, это другой край света, правда. Это — самое начало. Это… место, где ты сможешь простить Бога.
Слова вылетели словно сами собой. Отец стоял как громом пораженный.
— Извини, папа, — сказала она. — Вы с бабушкой в ту ночь так громко кричали, что я не могла не услышать. — И, поскольку сейчас было не время лукавить, добавила: — Особенно потому, что старалась.
Лицо его посерело. Он посмотрел на нее.
— Что такого особенного в этом месте?
— Здесь есть пещера. В ней вырезаны в камне удивительные вещи. Она древняя. Возможно, ей больше ста тысяч лет.
— Пещерные люди, — хладнокровно произнес его превосходительство.
— Я думаю, там на потолке карты звездного неба. Эти люди изобрели… да практически всё. Они совершали кругосветные путешествия, когда мы еще жались вокруг костров. Я думаю, что смогу это доказать.
Дафна взяла отца за руку.
— В лампах еще есть керосин, — сказала она. — Пойдем, я тебе покажу. Да не вам! — добавила она, обращаясь к солдатам, которые тут же встали по стойке «смирно». — Вы останетесь здесь. И никаких захватов чужих земель, пока нас не будет, ясно?
Солдаты посмотрели на его превосходительство. Он неопределенно пожал плечами, как полагалось хорошо воспитанному дочерью отцу.
— Слушайтесь ее, разумеется, — сказал он.
Дочь взяла его за руку и сказала:
— Пойдем, сам увидишь.
Они двинулись по тропе, но не успели еще выйти из радиуса слышимости, как Пилу подошел к солдатам и спросил:
— Не хотите ли пива?
— Не позволяй им пить пиво, пока они в него не плюнут и не споют шестнадцать раз «Ты скажи, барашек наш»! — прозвучал приказ свыше, а затем: — И скажи им, что нам понадобится керосин для ламп.
— Боже мой! — Это были первые слова ее отца при виде богов. Он некоторое время озирался с открытым ртом, а потом выговорил: — Невероятно! Всему этому место в музее.
Дафна не могла этого так оставить, поэтому сказала:
— Да, я знаю. Потому это все здесь и находится.
— Но здесь этого никто не увидит!
— Увидят, папа, — любой, кто захочет приехать и посмотреть. А это значит — все ученые мира.
— Но это место отовсюду очень далеко, — заметил его превосходительство, проводя пальцами по каменному глобусу.
— Нет, папа. Это все остальные места далеко. Центр — здесь. Для Королевского общества, во всяком случае, расстояния не будут помехой. Они сюда приплывут и с края света!
— На край света, малыш, — возразил отец.
Дафна толкнула глобус. Он немного откатился, и континенты заплясали. Мир перевернулся.
— Это планета, папа. С края света или на край света, зависит только от точки зрения. Я уверена, что здешние жители не будут возражать, если крупные музеи захотят сделать копии. Но нельзя забирать сокровище у островитян. Оно принадлежит им.
— Думаю, люди скажут, что оно принадлежит всему миру.