— Вы хотели пойти к мужу? — спросил Гуров.
— Нет, не то чтобы хотела… Я же сказала: ноги меня сами понесли. Когда я осознала, что уже вхожу в лес, тут же опомнилась и повернула назад.
— Почему?
— Я была твердо уверена, что Виктору не понравилась бы такая опека. Он этого не любил. А теперь я кляну себя, что не послушала голоса сердца, не дошла до места, где они рыбачили. Скорее всего, в таком случае Виктор остался бы жив…
— Вы кого-нибудь видели, пока шли к лесу и находились там? — задал вопрос лейтенант.
— Нет, не видела, — покачала головой вдова. — Ни людей, ни призраков…
— А когда вернулись в усадьбу, кто там в это время находился?
— Кто был… — Ольга Григорьевна задумалась. — В саду я видела Алексея Федоровича, нашего садовника, а в доме были Гена, повар, и Настя, горничная.
— А где была ваша старшая горничная, Елизавета Николаевна? Вы ее куда-нибудь посылали?
Гуров заметил, что его слова вызвали у вдовы легкое замешательство, губы ее скривились, словно ей в рот попало что-то кислое. Впрочем, это длилось всего один миг и могло ему показаться.
— Нет, я ее никуда не посылала, — ответила Ольга. — Но у слуг бывает свободное время, которое они используют по своему усмотрению. Возможно, она куда-то отошла, а может, была у себя в комнате.
— Виктор Петрович мне говорил, что в случае его смерти все имущество будет разделено на три части, между вами и его двумя детьми. Это так? — поинтересовался Лев.
— Да, вроде так, — кивнула она. — Но для этого надо выполнить ряд формальностей, и еще должно пройти какое-то время.
— Спасибо вам, что ответили на наши вопросы. Теперь мы побеседовали со всеми членами семьи и можем переходить к слугам. Пожалуй, начнем со старшей горничной Прыгуновой. Позовите ее, пожалуйста, сюда, — попросил Гуров.
На этот раз на лице Ольги Григорьевны ничего не отразилось. Она встала и молча вышла из кабинета.
— Почему вы хотите начать именно со старшей горничной? — решил уточнить лейтенант.
— Потому что она навряд ли много скажет, — пояснил сыщик. — А последними мы с тобой будем допрашивать садовника Петренко и младшую горничную Настю Клюкину. Вот они нам расскажут больше других.
— С чего вы взяли?
— А с того, что Петренко умнее и наблюдательнее всех остальных, а Настю все утро никто не видел. Но тише, горничная уже идет.
В кабинет действительно вошла Елизавета Прыгунова. Гуров подождал, пока она сядет, а затем спросил:
— Скажите, Елизавета Николаевна, зачем вы ходили сегодня в лес?
— В лес? — удивилась она. — А кто вам сказал, что я туда ходила?
— Пока никто. И лучше, если вы сами это скажете или объясните, где вы в таком случае были все утро, потому что в усадьбе вас точно не было. Только учтите, мы ваши слова проверим.
Прыгунова поджала тонкие губы. Было видно, что ей есть что сказать, но она сдержалась. Подумав немного, женщина заявила:
— Ну да, ходила я в лес. Это что, преступление?
— Нет, — покачал головой Гуров. — Пока не преступление. Но там, в лесу, произошло убийство, поэтому вам надо быть точнее, когда будете отвечать на наши следующие вопросы. А, кстати, почему вы решили скрыть эту вашу прогулку в лес?
— Да вот потому и решила, — простодушно ответила Прыгунова. — Подумала, еще подозревать меня начнут. А я всего только земляники пособирала да и назад пошла.
— И где сейчас эта земляника? — спросил Гуров. — Можно ее попробовать?
— Да как же вы ее попробуете? — удивилась горничная. — Я ее как собрала, так и съела.
— Хорошо, а вы можете указать поляну, где собирали эту замечательную ягоду? — продолжал допытываться сыщик.
— Конечно, могу! А что там особенно показывать? Там не одна поляна. Там, считай, вдоль всей опушки ягода растет. Собирай — не хочу.
— А вы, стало быть, большая любительница земляники? Каждый день за ней ходите?
— Нет, не каждый, а когда время выпадет.
— А сегодня, значит, выпало?
— Да, сегодня время было. Виктор Петрович на рыбалку ушел, Ольга Григорьевна… — В этом месте горничная на секунду замялась, затем продолжила: — Ольга Григорьевна тоже пошла погулять, а я все дела переделала — отчего же не пройтись?
— Так вы с хозяйкой вместе ходили, что ли? — самым невинным тоном произнес Лев.
— Нет, зачем же нам вместе ходить? — удивилась Прыгунова. — У нее свои дела, у меня свои.
— А какие у нее были дела? Куда именно она пошла?
— Ну… вроде как по тропинке пошла, — ответила горничная. — По которой на рыбалку ходят.
— А вы, значит, за ней шли, — все расспрашивал Гуров, — раз так точно видели, куда она направилась?
— Ну нет, зачем за ней? Просто я после нее из дому вышла, вот и видела.
— Во что она была одета?
— Как во что? — растерялась горничная. — Обыкновенно была одета… Блузка летняя, юбка… Хотя нет, вру, не юбка, а шорты на ней были.
— А блузка какого цвета?
— Да зачем вам? Не помню я!
— Все вы прекрасно помните, Елизавета Николаевна, — жестко произнес Гуров. — Только говорить почему-то не хотите. Отвечайте на вопрос: какого цвета была блузка?
— Ну, светлая такая… вроде бежевой…
— А сами вы во что были одеты? Вот как сейчас?
— Нет, я, как пришла, переоделась. А в лес ходила в платье с длинными рукавами.
— Какого цвета?
— Да примерно такого же, как и блузка у хозяйки — бежевого.
— Но сейчас жарко. Зачем же вы надели платье с длинными рукавами?
— Понимаете, у меня кожа очень чувствительная к загару, — объяснила Прыгунова. — Мне нельзя долго находиться на солнце. Поэтому я, когда иду в лес или на речку, всегда так одеваюсь. Загорать мне совсем нельзя.
— Хорошо, а Костю вы в лесу видели?
— Вот кого я утром не видела, так это Константина Викторовича, — ответила Прыгунова. Она еще хотела что-то добавить, но сдержалась.
— А Настю, младшую горничную?
— Ее тоже не видела.
Гуров повернулся к Семенову:
— Лейтенант, сходи с Елизаветой Николаевной в ее комнату, взгляни на ее платье. Мне хочется точно знать, какого оно цвета. А я тем временем допрошу вторую горничную, Настю.
Когда Семенов проходил мимо него, он на секунду задержал лейтенанта и вполголоса, чтобы не слышала Прыгунова, добавил:
— И постарайся взять образец ткани этого платья. Хотя бы нитку. Хорошо бы иметь и ткань из той блузки, в которой была Ольга Григорьевна, но я пока не могу придумать, как это сделать, не привлекая ее внимания.